— Зашибись, натурализация, — буркнула эльфийка.

Скорость маленького отряда упала до минимума: Стриж еле плёлся, практически вися на плечах Мии.

— Эй, пернатая, — наконец додумавшись спросить совета у специалиста, окликнул он Лауру. — Может, есть способ взбодриться как-то?

— Не знаю, я не лекарь, — отозвалась та.

— Да что ты вообще знаешь, бестолочь! — взорвался Стриж.

Скопившееся за крайние сутки напряжение выплеснулось наружу.

— Это я не то, то я не это… — Стриж злобно сплюнул. — Угораздило же недоросля подобрать, мля. А, ну тебя, неуч…

Мотнув головой, он переключился на Мию:

— Что за «натурализация»?

— Генетические изменения для приспособления к условиям новой планеты, мой примитивный друг, — широко улыбаясь пояснила та.

— Хрена себе у вас генетика шагнула, — присвистнул Стриж. — И как это вообще выглядит?

— По-разному. Где-то меняют глаза под излучение местного светила, где-то кожу по тем же причинам. Корректируют обмен веществ, вырабатывают невосприимчивость к местной отраве, содержащейся в съедобной растительности.

Несмотря на то, что приходилось едва не тащить на себе Лёху и отодвигать с пути ветки, Миа умудрялась сопровождать свой рассказ активной жестикуляцией. Видно унаследовала это от своих латиноамериканских предков.

— А на твоей планете? — детское любопытство окончательно прогнало раздражение Стрижа. — Чем ты отличалась от людей моего времени?

— Развитым интеллектом, — гордо задрала подбородок эльфийка, но уже через секунду весело рассмеялась. — Шучу. Незначительные изменения в обмене веществ и серьёзная коррекция глаз. В самом начале колонизации планеты мы из-за аварии утратили очень много полезного оборудования. О робототехнике пришлось забыть, а сохранившейся промышленности едва хватало, чтобы не скатиться в каменный век. Уцелели генетические лаборатории, так что колонистам пришлось приспосабливаться и использовать ресурсы планеты. А основным ресурсом Тиамат оказалось зубастое и когтистое зверьё.

Воображение рисовало Лёхе фантастические картины опасного девственного мира, вроде Пирра, описанного Гаррисоном.

— Нам пришлось приспособиться для охоты, параллельно приручая местную фауну, — продолжала Миа. — Глаза изменили полностью: требовалось обострённое зрение и возможность выживать ночью без помощи приборов, которые мы не могли воспроизводить в достаточном количестве. Внешне они напоминают звериные: крупная зелёная радужка, вертикальный зрачок.

— Как у кошек? Круто! — Лёха представил такую «натурализацию» в своё время.

Да, была бы полезна: не таскать лишнюю тяжесть в виде ноктовизора, вдобавок на суеверных негров и прочих бомжахедов абзац как бы действовало. До обгаженных штанов.

— Наши любители кошкодевочек все ладошки бы намозолили, — вспомнил он сверстников сестры, обожающих странных рисованных анимешек.

— Кошкодевочек? — переспросила Миа и брезгливо сморщилась. — Вы там что, проводили эксперименты по скрещиванию с животными? Фу!

— Не, — поспешно открестился от такого Лёха. — Мы скорее проводим эксперименты по бытовой ампутации мозга.

— Эта недобрая традиция сохранилась на многих развитых планетах, — «утешила» его Миа.

— Слушай, а какую самую необычную натурализацию ты видела? — заинтересовался Стриж.

— Самую необычную? — задумчиво повторила Миа. — Есть планета, населённая эмпатами. Все поголовно озабоченные и при этом выделяют крышесносные феромоны.

— И вот чего я туда не попал? — огорчился такой несправедливости Стриж. — Чёрт, целая планета… Такого я даже в порно не видел. Нет же, мать-перемать, угораздило сюда влипнуть, к этим вот… — он кивнул на молча слушавшую их девчонку, — … жертвам саги о Гарри Поттере. Как хоть тот рай потрахушечный зовётся?

— Идиллия.

— И название так удачно подобрали, — мечтательно вздохнул Лёха. — А ты сама там бывала?

— Там меня и убили, — мрачно отозвалась Миа. — Если убили, конечно.

— Местные насмерть затрахали? — с нескрываемой завистью поинтересовался Стриж.

— Если бы, — горько вздохнула эльфийка. — Идиллийцы в силу эмпатии не способны причинять боль и воевать, так что защищать их планету отправили репликантов. Военные биороботы Доминиона, если верить документам, и редкостно хитрые сукины дети, если верить моему опыту. Как трахаются, да и трахаются ли вовсе, не проверяла.

— Абзац я скучно живу, — Лёха сокрушённо вздохнул. — Всей экзотики — бомжахеды разномастные, да сейчас вот эльфы с магами-недоучками. Всего траха — имеющий меня демонюка.

— Судя по твоему виду — до идиллийцев ему далеко, — посочувствовала Миа, после чего понизила голос до шёпота. — А насчёт магов-недоучек… Если нас реально любой из них сможет почуять и превратить в слюнявых идиотов — предложение девчонки стоит рассмотреть. Вот только нет никаких доказательств, что она говорит правду.

— А у нас куда не кинь — везде клин, — так же тихо отозвался Стриж. — Обманула — нам кранты. Смоемся — нам кранты: тупо на кости разберут туземцы и плевать им, натурализация то, или ещё какая хрень…

Тут он споткнулся о корень и разразился матерной тирадой, помянув разом и грёбаных магов, и демонов, и соплячку-недоучку и весь их трижды долбаный мир, будь он неладен.

Отведя душу, Лёха перевёл дух и завершил мысль:

— В общем, стой. Раз-два.

Отцепившись от Мии, он ухватился за дерево, чтобы не упасть.

— Так, пернатая, — обратился Стриж к возмущённо пыхтящей девчонке. — Значит, говоришь, можешь привязать к себе, не лишая разума?

— В теории, — уточнила она. — Я видела плетение в книге, поняла принцип, но никогда не делала такого сама.

— Поздравляю! — Стриж состроил одухотворённое лицо. — Сбылась твоя мечта, дитя! Ходи сюда и делай своё плетение.

И, перехватив удивлённый взгляд Мии, развёл руками:

— Ты можешь предложить другого кандидата?

И едва не плюхнулся на задницу — ослабевшие ноги предательски подкосились. Пришлось снова хвататься за ствол.

— А ты не помрёшь от такого обилия странных процедур? — поинтересовалась Миа.

Она поморщилась, а в животе у неё громко забулькало.

— Как я определю, грохнула тебя наша добрая магичка, или твой паразит, или просто несовместимость прошивок всех этих имплантов?

Потерев живот, эльфийка добавила:

— С другой стороны, испытывать на мне тоже рискованно. Ты в любой момент вырубишься и мы оба получим порабощающие клейма.

— Я же дала слово! — оскорблённо возразила Лаура.

Взгляд, которым её окинула Миа, доверительным не назвал бы даже прожжённый оптимист.