– С ним все в порядке.

Она распахнула дверь и застыла на месте, уставившись на Рэйфа, стоявшего в смутном свете ламп, горевших в коридоре.

Похоже, он тоже спал, потому что на нем не было ничего, кроме брюк, низко приспущенных на бедра. Мариса зачарованно смотрела на его широкие плечи. Рэйф казался таким огромным, властным и ошеломительно мужественным.

У нее вдруг пересохло в горле.

– Что происходит? – хрипло спросила она.

– Мне только что позвонил Сэнди Таннер, – ответил Рэйф и схватил ее за руку повыше локтя. – Плохие новости. Там снова возник пожар, и гараж сгорел дотла.

Мариса с трудом понимала, о чем идет речь, и озадаченно смотрела на Рэйфа.

– Сгорело все. Когда приехали пожарные, тушить было нечего, – тихо добавил он.

Марисе показалось, что ее сердце не выдержит. Память о родителях и моменты из жизни маленького Кира, тщательно запечатленные на фото, потеряны навсегда…

Она пошатнулась и тут же оказалась в сильных руках Рэйфа.

– Вы не должны держать удар и можете позволить себе поплакать.

– Я н-не могу… Не могу… – запинаясь, ответила Мариса, и ее глаза наполнились слезами.

– Все в порядке, я никому не скажу, – с едва заметной улыбкой сказал он, и Мариса перестала сдерживаться.

Она не могла остановить рыдания, даже когда Рэйф поднял ее на руки и отнес обратно в спальню. Мариса думала, что он уложит ее на кровать, и постаралась не чувствовать себя покинутой. Но Рэйф присел на краешек кровати и держал Марису, пока она не выплакала все слезы, которые копились в ней с момента смерти отца.

Она подавила всхлипывания и подняла голову. Широкое плечо Рэйфа был мокрым от ее слез.

К тому же на ней почти ничего не было из одежды. Обнаженные груди Марисы касались груди Рэйфа, а его рука находилась очень близко от них.

Чувствуя себя в неловком положении, Мариса попыталась высвободиться из его объятий.

– У меня где-то здесь лежали носовые платочки.

– Сейчас поищем, – сказал Рэйф и усадил ее на край кровати.

Мариса поежилась и завернулась в покрывало. Его участие обезоружило ее, подарило чувство безопасности и позволило ей выплакать свое горе.

Она не осмеливалась позволить себе зависеть от кого бы то ни было из мужчин, но она испытала такое блаженство, чувствуя своей щекой ровное биение его сердца и находясь в объятиях его сильных рук, защищавших ее от всего мира, который вдруг ополчился на нее.

– Вот, – сказал Рэйф, протягивая ей упаковку с платочками, смоченную в теплой воде салфетку и полотенце.

– Прошу прощения, – прошептала она и спрятала лицо в теплую махровую ткань.

– Почему вы извиняетесь? Потому что плакали? – холодно спросил Рэйф. – Если бы вы не дали волю своим чувствам после всего, что случилось, вам пришлось бы нелегко. И слезы намного безопаснее и лучше, чем если бы вы напились.

Мариса снова поежилась.

– Где ваш халат? – спросил он.

– Теперь уже сгорел, – немного успокоившись, ответила Мариса. – Мне придется снова звонить в страховую компанию.

Рэйф присел рядом и обнял ее за плечи:

– Кто ваш страховой агент?

Ей пришлось напрячься, чтобы вспомнить имя.

– Да, я его знаю, он из местных, – сказал Рэйф.

– Кажется, он ходил с вами в одну школу.

Мариса попыталась отодвинуться, насколько хватало простыни. В темноте она увидела, как Рэйф улыбнулся, а потом поднялся на ноги. В тускловатом освещении комнаты он казался каким-то первобытным божеством, и Мариса трепетала от возбуждения, испытывая одновременно и чувство томления, и страх.

Она подумала, что все дело в темноте. Если включить свет, чары тут же рассеются, и все снова станет обыкновенным.

За исключением того, что она была почти голой.

Ну и что? Такое случалось не в первый раз. Но тогда Рэйф был без сознания, и они просто спали, согреваясь теплом друг друга.

Теперь она стояла так близко от него, все еще ощущая тепло его рук и аромат его тела, что ее вдруг охватило сильное желание. Ей хотелось невозможного: поддержки, восторженности, любви…

Но больше всего она жаждала Рэйфа.

Только он держал ее в своих объятиях, не выказывая ни малейшего намека на то, что она ему небезразлична.

Мариса в отчаянии подумала о Кире. Нужно сосредоточиться на сыне. И подумать, как пережить этот пожар.

– Между прочим, я не учился с ним в одной школе. – В его голосе послышался смех. – Но он порядочный парень и прекрасно знает свое дело. Я позвоню ему завтра.

Было бы так легко поблагодарить его, позволить ему взять ситуацию под свой контроль. Рэйф проявил чуткость, когда она нуждалась в ней, и она чувствовала признательность за его доброту, но сейчас ей нужно было собраться с силами и справиться со слабостью, которая охватила все ее тело и наполнила его тлеющим жаром.

– Спасибо, но я позвоню ему сама, – запинаясь, сказала Мариса.

Рэйф не стал возражать.

– Вы сможете снова уснуть?

Что, если бы она сказала «нет»?

– Да, – выпалила Мариса так неожиданно, что сама подпрыгнула. – Спокойной ночи, Рэйф.

– Доброй ночи, – ровным голосом ответил он.

Мариса смотрела, как он вышел из комнаты, и ее охватило еще более мучительное желание, которое, словно яд, разлилось по всему телу.

* * *

Рано утром ее разбудил тихий смех Кира, который забрался к ней на кровать и обнял за шею. Мариса схватила его и крепко поцеловала. Потом она спустила его на пол и, завернувшись в простыню, поднялась на ноги. Тут ее взгляд упал на смятую футболку, лежавшую на кресле.

И она вспомнила.

Вспомнила сильные руки Рэйфа, прикосновение его упругого тела и едва уловимый аромат, который принадлежал только ему и подчеркивал его мужское начало. Странно, но Мариса никогда не забывала этот запах с той самой ночи после крушения самолета, когда она спала в его объятиях, пока дождь барабанил по зеленым пастбищам Марипосы…

– Дорогой, мне нужно собираться на работу, а тебе в школу, – мягко сказала Мариса. Накануне вечером Рэйф пообещал подбросить их в Теваку и предложил после обеда испытать машину его бабушки, на что Мариса ответила согласием.

– А мы пойдем на пляж? – живо поинтересовался Кир.

– Может быть, после работы, – ответила она, глядя на часы.

Их ждал накрытый для завтрака стол на террасе. К большой радости Марисы, Рэйфа там не оказалось.

– У него важные переговоры по телефону, – ответила Надин на вопрос Кира. Она подмигнула Марисе и снова посмотрела на ее сына. – Кир, я подумала, что, может быть, ты захочешь помочь мне принести посуду.