– Нет! Вообще ничего! Какого…

– Значит, произошла ошибка. Неправильно указана фамилия. Как я и подозревал. Я ждал телеграммы от человека по фамилии Бристоу. Извините за беспокойство. До свидания.

Бреслоу пытался продлить агонию, но Вулф повесил трубку.

– Итак, – заметил я, – он не посылал телеграммы. Ведь если он ее посылал, но не хотел, чтобы мы об этом узнали, зачем было писать свою фамилию?! Ну как, будем искать автора телеграммы? Или побережем силы, допустив, что, кем бы он ни был, он наверняка знает о существовании телефонных будок?

– К черту! – с горечью произнес Вулф. – Возможно, кто-то ловит рыбку в мутной воде. Но мы не можем позволить себе это игнорировать. – Вулф посмотрел на настенные часы. Было три минуты десятого. – Узнай, дома ли мистер О’Нил. Только спроси, да или нет. Разговаривать буду я.

Номер телефона резиденции О’Нила на Парк-авеню был в справочнике, так что я получил и номер, и самого О’Нила. Взяв трубку, Вулф сообщил О’Нилу о требовании Адамсона, адвоката НАП, и наговорил сорок бочек арестантов о нежелательности письменных отчетов. О’Нил ответил, что ему, собственно, плевать на отчеты, письменные, там, или какие другие, и они расстались друзьями. Вулф на секунду задумался.

– Нет. Пожалуй, на сегодня оставим его в покое. Возьмешься за него утром, когда он выйдет из дому. Если решим продолжать в том же духе, можно подключить Орри Кэтера.

Глава 13

Наружное наблюдение, да еще в одиночку, в условиях Нью-Йорка может закончиться чем угодно, в зависимости от обстоятельств. У вас могут закипеть мозги и заболеть мышцы от напряженной десятичасовой слежки, во время которой вы прибегаете ко всем известным уловкам и ухищрениям и изобретаете новые, чтобы не потерять из виду объект, но потом вы в какой-то момент его упускаете из-за досадной накладки, которую невозможно было предусмотреть. Хотя можно потерять объект и в первые пять минут, особенно если он подозревает, что за ним следят. Засядет в какой-нибудь конторе или номере отеля на целый день – и плевать он хотел, что вы треплете себе нервы.

Тут невозможно ничего предугадать, но я ожидал провести день впустую, тем более что было воскресенье. Вскоре после восьми утра я уже сидел в такси на Парк-авеню в районе Семидесятых улиц, в полусотне шагов от парадной двери многоквартирного дома, где проживал О’Нил. Я готов был побиться об заклад, что останусь на том же месте и шесть часов спустя, и двенадцать, хотя допускал слабую возможность, что в одиннадцать утра мы отправимся в церковь, а в два – обедать в какой-нибудь ресторан. Я даже не мог позволить себе удовольствие почитать воскресные выпуски газет, потому что не сводил глаз с подъезда. Шофер такси, мой старый приятель Херб Аронсон, не мог быть мне полезен, так как никогда не видел О’Нила. Время тянулось медленно, мы болтали о том о сем, и Херб зачитывал мне статейки из «Таймс».

В десять часов мы решили заключить пари. Надо было написать на бумажке время, когда наш объект высунет нос из своего убежища, и тот, кто больше ошибется, заплатит другому по центу за каждую проигранную минуту. Херб уже протягивал мне клочок газеты, чтобы я написал на нем свое время, как вдруг на тротуаре возник Дон О’Нил.

– Отложим, – сказал я. – Это он.

Что бы ни предпринял сейчас О’Нил, все ставило нас в затруднительное положение, поскольку за это время швейцар уже успел обратить на нас внимание. Он даже попытался усадить в такси Херба какого-то пассажира, но получил от ворот поворот. О’Нил бросил в нашу сторону взгляд, и я вжался в угол, чтобы он меня не заметил. Потом он что-то сказал швейцару, и тот в ответ покачал головой. Хуже этого ничего не могло быть, разве что О’Нил направился бы прямиком к нам и увидел бы меня.

– Мы по уши в дерьме, – заметил Херб. – Он сядет в такси, и нам придется последовать за ним, а когда он вернется, швейцар сообщит, что за ним следят.

– И что прикажешь мне делать? – разозлился я. – Переодеться цветочницей и торговать на углу фиалками? В следующий раз ты сам разработаешь операцию. Кто знает, может быть, мы еще схватим его по обвинению в убийстве? Хотя мне лично кажется, что вся эта слежка за ним – пустая затея. Заводи! Он садится в такси!

Швейцар засвистел в свисток, и такси, следовавшее на юг, развернулось и остановилось у тротуара. Швейцар открыл дверцу, О’Нил сел в машину, и такси умчалось прочь. Херб нажал на газ, и мы тронулись с места.

– Это абзац! – проворчал Херб. – Полный абзац! С таким же успехом мы можем подъехать к нему и спросить, куда он направляется.

– Ты еще не знаешь, что такое абзац, – сказал я. – У него нет причин думать, что за ним следят, если его что-нибудь не спугнет. А вот тогда наше дело швах. Держись поближе, чтобы не отстать на светофорах.

Херб хорошо знал свое дело. Движение в воскресное утро было небольшое, нас разделяло всего две машины, когда мы следом за О’Нилом выехали на Сорок шестую улицу. Там такси свернуло налево, а через квартал, на Лексингтон-авеню, свернуло направо и через минуту остановилось перед вокзалом Гранд-Сентрал.

Нас по-прежнему разделяли две машины. Херб свернул направо и притормозил, после чего я незаметно вышел, скрытый припаркованным автомобилем, и ухмыльнулся Хербу:

– Ну, что я тебе говорил? Он хочет бежать! Увидимся на суде.

Как только О’Нил рассчитался с таксистом и направился в здание вокзала, я последовал за ним.

Я все еще не верил, что эта затея к чему-нибудь приведет. Лично я отправился бы отсюда в Гринвич на воскресную вечеринку с напитками и, возможно, игрой в покер. Между тем у О’Нила явно не было сомнений по поводу того, куда направиться, поскольку он прошел по длинному коридору, затем пересек главный вестибюль с уверенностью человека, имеющего перед собой определенную цель. Он явно не подозревал, что является объектом слежки. Наконец он свернул, но не к выходу на платформы, а к лестнице, ведущей к камере хранения на верхнем этаже. Я убавил шаг, не упуская О’Нила из виду, и спрятался за ближайшим углом. Отстояв очередь в несколько человек, О’Нил протянул квитанцию, и через минуту ему вручили какой-то предмет. Хотя я находился футах в тридцати от О’Нила, предмет в его руках меня сразу заинтересовал. Это был небольшой прямоугольный кожаный чемоданчик. О’Нил взял его и направился к выходу. Теперь вероятность быть