понадобилось? Почему вы сразу не сказали, что нашли валик? Вы хотите, чтобы я ответил сам? Пожалуйста. Пойти на такое нарушение профессиональной этики вас заставила крайняя неприязнь к НАП. Ваше отношение к ней разделяет подавляющее большинство людей, в том числе и я. Так вот, зная об этом, вы решили помалкивать о том, что нашли валик, затянуть расследование и тем самым позволить вони, идущей от этих убийств, усилить всеобщее недовольство. Ради этого вы даже позволили запереть себя на целых трое суток в спальне. Впрочем, свою роль сыграла и ваша любовь к искусству ради искусства. Вы всегда готовы разыграть хороший спектакль при условии, что будете премьером.

– У тебя все?

– Я почти закончил. Ответить на четвертый вопрос, почему вы отказались от клиента и вернули деньги, проще простого. Ведь не исключена вероятность, что в один прекрасный день вы передумаете и захотите попасть в рай, а если незаметно скрестите пальцы – это точно поможет делу. Поэтому вы не могли оставить у себя деньги НАП и по-прежнему считать ассоциацию своим клиентом, одновременно усиленно толкая ее в пропасть. Тут я позволю себе стать циником. А что, если бы ассоциация не назначила вознаграждение за поимку преступника? Вы и тогда стали бы ломать комедию? Я мог бы и сам ответить на этот вопрос, но воздержусь. Кстати, об этике. Чем, собственно, гонорар от клиента отличается от вознаграждения?

– Вздор! О выдаче вознаграждения при выполнении определенных условий было объявлено сотне миллионов человек. Я выполнил условия и потому имею полное право получить вознаграждение, как и любой другой на моем месте.

– Ладно. Я ведь упомянул об этом между прочим. Я ведь не подвергаю сомнению ваше желание отправиться в рай, коль скоро оно у вас возникло. Но вы тоже не без греха. А что, если попросить Сола Пензера рассказать под присягой, чем он занимался со среды до субботы? И он ответит, что не спускал глаз с Генри А. Уордера, чтобы в соответствии с указаниями мистера Вулфа в случае необходимости немедленно доставить этого человека к нему. А не кажется ли вам, что вы не сразу найдете ответ, если в полиции спросят, а зачем, собственно, вам мог понадобиться Генри А. Уордер. Правда, хорошо зная Сола, я убежден, что подобной ситуации не возникнет, но все же. Ну-с, давайте посмотрим. Думаю, на этом у меня все. Я просто хочу, чтобы вы знали, что мне решительно не нравится, когда вы презрительно отзываетесь о своих умственных способностях.

Вулф что-то проворчал. В кабинете повисло тяжелое молчание. Потом Вулф приоткрыл глаза и пробормотал:

– Ты упустил из виду одно обстоятельство…

– Какое же?

– Возможный вторичный мотив. А может, и основной. Если условно, только в виде рабочей гипотезы, принять все то, что ты тут наговорил, следует задать вопрос: какая основная мысль могла мной руководить в прошлый вторник, шесть дней назад, когда я, предположим, и в самом деле нашел валик?

– Именно это я и пытался объяснить. Кроме того, не могла, а действительно руководила.

– И все же ты не учел одного – мисс Гантер.

– А она-то тут при чем?

– Она умерла. А как ты знаешь, я ненавижу впустую растрачивать силы. Она проявила незаурядное упорство, отвагу и даже воображение, использовав убийство мистера Буна для той цели, которую он перед собой ставил и всячески продвигал. Но в середине всей этой истории мисс Гантер сама была убита. И конечно, ее смерть не должна была быть напрасной. Мисс Гантер имела полное право что-то из этого получить. И я нашел – чисто гипотетически – идеальный способ закончить начатое ею дело. Именно это ты и упустил.

Я уставился на Вулфа:

– Тогда у меня тоже есть гипотеза. Если мотив был именно таким – не важно, основным или вторичным, – тогда черт с ней, с профессиональной этикой!