– Ладно. – Бадди посмотрел ей в глаза и, сам удивляясь собственной храбрости, спросил: – Когда?

За спиной Ронды Бадди видел, как Феликс посылает свою главную звезду – гепарда – прыгать через пылающий обруч. А откуда-то слева к нему доносился голос Арни, беседующего с одним из репортеров «Шоу-Америка»:

– Ах-х-х, ничего особенного в этом нет. Больше всего меня волновало вовсе не то, что я могу упасть, а то, что «Корпорация Америка» собирается сделать с этим невероятным чудом природы, которое наши предки сохранили, чтобы им могли наслаждаться все будущие поколения до скончания времен. А что касается этого дела с обнажением дна Атлантического океана для сельскохозяйственной эксплуатации, то…

Чуть подальше, с другого бока, Ирма и Эдна беседовали с другим репортером.

– Соответствующий термин, – говорила Ирма, – это на самом деле «соединенные близнецы».

И возможно, что сказалось влияние новой гравитации или пьянящее сознание, что переход через каньон так успешно завершился, но Бадди, когда он вернулся к беседе с Рондой Джефферсон, чувствовал, что сердце его – легче воздуха.

На следующее утро Бадди и Ронда встретились в заведении под названием «Кафе Дота „Большой Каньон“», стоявшем посреди пустыни у черта на куличках, там, где шоссе двух штатов встречаются, молча обмениваются коротким кивком и порознь продолжают свой одинокий путь. Уютный аромат яичницы с беконом окутал молодых людей, как только они шагнули за сетчатую дверь; острый запах перца чили поднялся навстречу этому аромату, и сердце Бадди сжалось, когда он увидел, как внутреннее убранство кафе похоже на убранство «Новой американской харчевни Полли»: хромированные табуреты, стойка в виде буквы «U», голубой в синий горошек пластик столов и красные виниловые занавеси кабинок, окна которых смотрят на стоянку машин.

Встреча началась за завтраком, продлилась до середины дня и плавно перетекла в ужин. Бадди и Ронда осилили все три трапезы в этом кафе и задержались бы на всю ночь, если бы хозяйка не выставила их после десяти вечера, перевернув стулья и вымыв вокруг их столика пол. День этот для Бадди был чудом, таким же по-своему чудом, как переход по канату через каньон; таким ему и суждено было остаться, безупречным и нетронутым, сохранившимся в его памяти навсегда, словно муха в янтаре. Казалось, время остановилось, но на этот раз дело было вовсе не в беспорядочности его течения: скорее каждое мгновение, проведенное с Рондой, ощущалось как нечто длительное, окутанное каким-то светящимся ореолом, так что вопрос о том, как долго они пробыли вместе, был бы совершенно ни к чему. Казалось, Бадди всю жизнь говорил на языке, который никому другому не под силу было расшифровать, – на древнемадагаскарском или на нижне-ретро-нордическом, и вот наконец он встретил того, кто этот язык понимает. К полудню Бадди и Ронда обсудили свое детство, родителей, учебу в школе и все личные проблемы. После ланча – подавали жаркое с красным соусом чили, от которого рот Бадди пламенел так же, как его сердце, – они заговорили о своих устремлениях и о мировых проблемах. В середине дня (поскольку оба были поражены самой привлекательной из новых болезней – Инфекционным Энтузиазмом) они в принципе договорились, что «Артисты Цирка-Шапито за Новый Мир», ведомые Бадди, и организация «Очнитесь От Американской Мечты», возглавляемая Рондой, должны объединить усилия.

То и дело Бадди поглядывал в окно на кажущуюся бесконечной пустыню. Прокатилось перекати-поле, время от времени оно взлетало в воздух, если попадало в зону одномоментного расстройства гравитации. Крутящиеся прозрачные смерчики пыли поднимались вдали на широкой, сухой и бесплодной равнине. Но еще более великолепный вид открывался Бадди в бездонной глубине глаз Ронды, через которые, как ему воображалось, он мог заглянуть прямо ей в душу. А ее губы! Мягко изогнутые, словно крылья птицы или ангела, они с одной стороны приподнимались чуть выше, чем с другой, так что улыбка ее, когда возникала, скользила как бы чуть вбок, придавая ей вид задумчивый, грустный и в то же время совершенно неотразимый. А эта волна темных волос, упругими кольцами спадавших ниже плеч на потертую коричневую лётную куртку, которую она надевала поверх футболки с надписью «Горжусь, что я Очнутик»! А кожа – такого теплого красивого цвета кофе со сливками, что Бадди было трудно удержаться от того, чтобы не представить себе, как он наслаждается ее вкусом (не говоря уже о стимулирующем эффекте) в буквальном смысле слова. Ронда не пользовалась косметикой, да ей и незачем, думал Бадди. Губы у нее алые, точно такие, какими и должны быть губы; кожа – гладкая, какой и должна быть кожа; ресницы – длинные, темные, загнутые вверх – вряд ли могли стать еще более совершенными, чем были. На самом деле, думал Бадди, если бы можно было отыскать в энциклопедии дефиницию «Красивая, умная, сексуально привлекательная, сильная женщина», то рядом с ней – в качестве иллюстрации – непременно была бы фотография Ронды.

Стены кафе, которое оказалось слишком далеко от цивилизации, чтобы привлечь внимание корпорации «Что-за-Сосиска!», украшали предметы горняцкого обихода: ржавые кирки, керосиновые фонари, выцветшие фотографии гордых седобородых горняков, позирующих у входа в шахту на фоне вагонеток с рудой. Однако Бадди почти не замечал всего этого: он обнаружил, что пристально, сам того не желая, наблюдает, как ломтики жареного картофеля с тарелки Ронды окунаются в блестящий красный кетчуп и одна за другой проходят между ее губами. Счастливый картофель!

Но ведь она, напомнил он себе, не просто красива – она умна, образованна, красноречива и харизматична.

И красива!

Совершенно бездумно Бадди принялся обрывать лепестки с розового бутона в вазочке на столе. Один за другим он положил лепестки в рот.

Они говорили о канатном протесте «Уродцев», устроенном накануне, и смеялись над заголовками газет, которые им удалось подобрать в соседних городках: это были «Кецалькоатль Тайме», «Майл-Хай Пост» и новая общенациональная «Америка Тудей». Все они не устояли перед соблазном позабавиться по поводу этого события.

Шапито Ломает Шапку Перед Большим Каньоном

Циркачи За Резервирование Резервуаров

Уродцы Над Каньоном Едва Не Добили Дело

Но переход был показан по телевидению на всю страну «Завтрашним Шоу» Дэна Атмоста и «Шоу-Америка», а организация Ронды «Очнитесь от Американской Мечты» тоже сказала свое слово: телефонные звонки и письма потоком лились в Столицу, выражая протест против планов «Корпорации Америка» относительно Большого каньона. В целом трудно было бы представить себе более успешное первое представление теперь уже знаменитых «Артистов Цирка-Шапито за Новый Мир».

Однако что-то новое появилось на экране телевизора над стойкой, и внимание Ронды тотчас было отвлечено. Человек в морской форме – Бадди показалось, что он узнал в нем нового министра Защиты Родины, – говорил что-то в микрофон в помещении, заполненном телекамерами. Телевизор был слишком далеко, чтобы слышать, что говорит этот человек, но вид у него, как показалось Бадди, был, несомненно, командирский, и он жестикулировал с впечатляющей горячностью… с горячностью, которая, как ни странно, выглядела почти знакомой.