Право, так были тонки, что причесывать ты их боялась,

Только китайцы одни ткани подобные ткут…

В последующие три с половиной столетия, в эпоху династий Сун и Юань, китайцы уверенно продолжали шагать впереди планеты всей. Как признает Эдшид, в течение 10001350 годов. Поднебесная достигла новых высот и оставалась более передовым государством, чем Индия, исламские страны и «сообщество восточных христианских государств». Заметно отставал от Китая и «западный христианский мир», хотя в нем к этому времени стали появляться признаки более динамичного развития. Этому, несомненно, способствовало заимствование у китайцев целого комплекса технических достижений, таких, как навигационное оборудование, анкерный механизм, взрывные устройства, технология выплавки чугуна, методы использования энергии воды и многое другое. В монографии подчеркивается, что все это было «особенно важным для последующего развития Европы в эпоху Возрождения», что европейцы, воспользовавшись заимствованными у китайцев знаниями, стали постепенно превращать свой континент в центр формировавшейся уже тогда мировой системы. Отсталый Запад спешил заимствовать все, что только мог, включая макароны и спички, у гораздо более развитого Китая. Запад нуждался в Китае, а Китай в Западе, по большому счету, — нет. Поэтому Запад был активен в развитии контактов с Китаем, а тот вел себя крайне пассивно, упиваясь чувством самодостаточности.

В эпоху правления династии Мин (13681644 гг.) китайское общество продолжало оставаться самым образованным, самым культурным в мире. Уровень материальной жизни в Поднебесной также в значительной мере превышал уровни жизни в европейских государствах. По доходу на душу населения Китай по-прежнему удерживал первое место в мире. И как при предыдущих династиях, «поток технологии» шел с Востока на Запад, а не с Запада на Восток. Как отмечается в монографии, двумя самыми важными заимствованиями европейцев в этот период были «печатное дело и система письменных государственных экзаменов конфуцианского Китая, что способствовало росту интеллектуального потенциала Европы». Весьма значительным оставалось и влияние всей китайской культуры на страны Запада. Правда, это было не прямое, а косвенное влияние, через миссионеров-иезуитов. Но это не меняло сути дела. «Ирония судьбы, писал известный китайский публицист Ку Хумин, со стоявший в переписке с Л. Н. Толстым, — что римско-католические миссионеры, прибывшие в Китай с целью обратить в свою веру китайских язычников, стали орудием передачи в Европу идей китайской культуры, идей, которые способствовали крушению средневековой культуры, которую они как раз и хотели распространить в Китае». Только изучение китайских книг, по его словам, помогло развиться и созреть тому «зародышу разума», который возник во Франции XVIII века.

А вот в обратном направлении, опять же через миссионеров-иезуитов, и без того незначительное влияние европейской культуры на жителей Срединного государства было сведено практически к нулю. И этому есть свое объяснение.

Династия Мин сменила монгольскую династию Юань. Монголы, когда пришли к власти, безоговорочно приняли конфуцианство и китайскую культуру в целом, даже на бытовом уровне. Практически монголы окитаились. Однако для китайцев они остались инородцами, прервавшими поступательный ход развития чжунхуа — «срединной нации китайцев», и, по определению, не могли управлять Срединным государством так, как этого требовали древние классические традиции и завещали предки, как, наконец, наставлял Учитель. Поэтому с возвращением императорской власти в руки истинно китайской династии Мин в Поднебесной занялись «исправлением имен» и восстановлением ли воссозданием чисто конфуцианской государственности по образу и подобию традиций далекой древности.

Основатель минской династии император Чжу Юаньчжан начал свое правление с целой серии указов, воззваний и обращений к своим подданным, в которых непременно постулировалось предначертанная Небом миссия правителя Поднебесной повелевать всеми иноземными народами и государствами и требовать от них сыновьего почтения и безропотного подчинения. Все указы и послания начинались словами: «Вступившему на престол Императору Великой династии Мин подвластны все четыре моря. Власть его простирается повсюду, куда простираются Небо и Земля. Он освещает своим блеском все, подобно Солнцу и Луне». Или так: «Император, находясь в Поднебесной, держит в повиновении иноземцев всех четырех сторон света». Наконец, еще один вариант: «Я, император, умиротворяю и направляю на путь истинный как далекие, так и близкие народы, не проводя между ними различия».

А заканчивались указы и обращения обычно такими сентенциями: «С тех пор как существует небо и земля существует деление на государей и подданных, на высших и низших. Поэтому и действует определенный порядок в отношениях Китая с иноземцами всех четырех сторон света. Издревле было так!»

Традиционная конфуцианская идея ниспосланного Небом превосходства чжунхуа над остальными народами мира предстала при Минах в своем ортодоксальном, первозданном виде — безапелляционно, жестко, в форме императива, не оставляющего «варварам» права выбора.

Мощный всплеск этноцентризма, да еще к тому же в ортодоксальном варианте, свидетельствовал о том, что минский двор абсолютно неадекватно реагировал на реальную обстановку в мире. Доказательством этому может служить географическая карта мира, изданная в минскую эпоху. Всю середину, весь центр ее занимало Срединное государство, а все прочие изображались вокруг, по четырем сторонам, небольшими по размерам, этакими одинаковыми заморышами. На востоке — Япония и Корея, на западе, севере и юге десяток-полтора известных на тот момент китайцам «заморских стран». Одним словом, в центре «Пуп Вселенной», средоточие мудрости и благолепия, a по четырем сторонам все остальные. И неважно, что эти народы были большими или малыми, принадлежали к разным расам, говорили, на разных языках, придерживались различных традиций, обычаев, религий, обитали в неодинаковых климатических и прочих условиях и т. д. и т. п. — все это многообразие покрывалось одним словом — «окраина», безликая, однообразная.

«Мы почтительно держим мандат Неба на правление как Срединным государством, так и всеми другими», — говорилось в указе минского императора Юнлэ, который повелевал своим сановникам внимательно следить за тем, чтобы «ни одно из десяти тысяч государств в дальних краях не уклонялось от подчинения».

Нетрудно понять причину, по которой в XIII в. до н. э. ван — правитель Иньского государства взял да и объявил своими вассалами скопом, всех правителей соседних княжеств и вождей племен, даровав им по этому случаю сановные титулы, одним — бо, другим — хоу. Такой неперсонифицированный, всех под одну гребенку, подход можно оправдать тем, что это были соседи, которых ван в той или иной степени знал, поддерживал с ними связи.

Однако ко времени правления династии Мин (13681644 гг.) ситуация была совсем иная. Начиналась эпоха великих географических открытий и связанный с нею колониальный раздел мира. В Европе набирала обороты эпоха Возрождения. Мир, не оглядываясь на Сынов Неба, развивался по своим законам, традициям, обычаям. Отношения между государствами строились на базе взаимных интересов, исторических пристрастий, географических, геополитических и прочих факторов.