* * *

За следующую неделю бывший капитан «Ласточки», облаченная в фантастический халат с прорехами, босая, с язвами от ожогов на обнаженных руках, успела побывать повсюду в космопорту «Лагиди-6». Видели, как она скандалит в барах, где ей отказывались наливать в долг. Замечали ее, копающуюся в мусоре возле рестораций. Спотыкались об нее, спящую на пороге гостиницы или в переулке. Она выглядела то ли хронически пьяной, то ли обезумевшей. Иногда садилась на корточки посреди тротуара и принималась раскачиваться из стороны в сторону, монотонно напевая какую-нибудь слезливую песню и прерываясь только затем, чтобы схватить прохожего за ногу и грубо потребовать денег, а после отказа залиться хохотом.

Говорили о ней разное. Что она убила своего старшего помощника (его действительно в последние дни не встречали) и на этой почве утратила рассудок. Что это – последствия укусов дэрису. Что она попросту спилась.

«Каждое утро я опасаюсь найти бедняжку мертвой, – делилась откровениями на местном канале стереовидения кастелянша гостиницы «Кольцо». – Конечно, меня пугает эта женщина, но, по-моему, она не так агрессивна, как представляют многие. Во всяком случае, два раза я выносила ей хлебные корки».

«Женщины опускаются на самое дно жизни быстрее мужчин, – авторитетно комментировали специалисты. – И это падение, в силу женской физиологии, является безвозвратным. Толчком может послужить любое потрясение, и если имелась изначальная предрасположенность психики…»

Все это было увлекательно и страшно щекотало нервы. Иногда Бугго настолько возбуждалась, что все тело у нее начинало чесаться от предвкушения. Со дня на день она ждала теперь появления Хугебурки с деньгами.

* * *

Хугебурка побирался совершенно другим способом. Преимущественно он околачивался возле баров, высматривая кого-нибудь подходящего из прежних собутыльников, но все они, к несчастью, слышали о дэрису и старались поскорее отделаться от знакомца – вдруг он все еще заразный? Требовался некто совершенно неожиданный.

Повезло на третью ночь, когда из «Подзарядись!» шатаясь выбрался человек на костылях. Он сделал несколько шагов, невнятно выругался и упал бы, если бы Хугебурка его не подхватил.

– Эй! – воскликнул Хугебурка, осененный догадкой (точнее сказать, это было озарение). – Калмине Антиквар! Как статус? Я слыхал, ты погиб.

– Уфели – в лепешку, – сказал Антиквар. – Все, приземлился.

– Вечная память, – строго молвил Хугебурка, подавая Антиквару упавший костыль.

– Тьфу! – вскричал Антиквар. – Говноног! Говорил ему… А теперь – все, приземлился.

И он заплакал. Хугебурка обнял его за плечи, и так, хромая и рыдая, они добрались до пансиона, где Антиквар снимал комнату. Там и заснули.

Утро потребовало объяснений, хотя бы минимальных. Хугебурка назвался приятелем покойного Уфели и посетовал на зря выброшенные семь сотен с полбочкой экю.

– Тьфу! – сказал Антиквар и больше ни о чем не спрашивал.

Они опохмелились и съели приготовленные Антикваром тушеные овощи. После трапезы, включив по стереовизору «Утренних бабочек», Антиквар некоторое время сыто молчал и о чем-то содержательном думал, после чего заговорил так:

– Слушай, Хуга. Есть одно дело. Мы с покойным Уфели… Тьфу! Ладно. Слушай. Слыхал про ланалго?

– Работорговцы? – уточнил Хугебурка.

Калмине Антиквар сильно сморщился.

– Никогда так не говори, понял? Ланалго. Все просто. Есть тюрьма.

– Ну, – сказал Хугебурка, потому что Калмине выжидающе замолчал.

– Ну, ну. Есть тюрьма. Понял? У меня друг.

– Охранник?

– А, понял! – Антиквар встал, налил себе немного выпить, поболтал стаканом перед глазами у собеседника. – Хочешь? Ладно. Все просто. Четырех человек завтра списывают.

– В смысле?

– В смысле – инъекция. Смертная казнь.

– Ненавижу смертную казнь, – сказал Хугебурка. – Одно дело, я понимаю, в драке – а так…

Калмине Антиквар сильно хлопнул его по спине и закричал:

– Именно! Мы их того. И продадим. Ланалго знают. Ждали еще на той неделе, а тут петиции, кассации, то, се…

– Бюрократы, – сказал Хугебурка.

– Ну. Ты понял. Акт подмахнут, а мы их – в транспорт и к ланалго.

– Почем работа?

– По двадцать пять за голову. Сто экю. Пополам. Поможешь?

– Да ладно тебе, – сказал Хугебурка. – Слишком хорошо.

Антиквар вдруг выкатил глаза, разом налившиеся кровью, и смертельно оскорбился.

– Не веришь? Мне?

– Плевок! – сказал Хугебурка. – Верю.

– А, – расслабился Антиквар. – Сходи, договорись насчет транспорта.

– Адрес, – сказал Хугебурка. – С кем договариваться?

Все нашлось – и адрес, и транспорт, и те, с кем обо всем договорились: внешне весьма приличные люди, даже симпатичные. Они сразу вручили деньги для охранника и дали слайдборд, старенький, но исправный – такой не бросается в глаза. Антиквар погрузился туда со своими костылями, Хугебурка сел за пульт – тронулись.

– Скажем, эти ребята убили кого-то, – рассуждал Антиквар сквозь шум двигателя. – Может, причины были?

– Может, – соглашался Хугебурка.

– А им – инъекцию, как не людям!

– Гадство.

– Там хоть жизнь, верно?

– Где там-то? – спросил Хугебурка. – Куда мы их продаем?

– Дальняя колония. Но ведь жизнь, правда?

– Это точно, – сказал Хугебурка.

У ворот большого металлического здания их ждал маленький щуплый человечек. У него было усталое от пьянства лицо.

– А, – вяло приветствовал он приехавших и махнул лазерным пистолетом, после чего повернулся к кому-то в темноте. – Ребята, за вами. Бывайте.

Он потянул трос, и из мрака выкатилась тележка, на которой лежали, один поверх другого, закованные люди. Их одежда была изрезана на полосы.

– Грузите, – несколько иронически произнес охранник.

В слайдборде загремел костылями Антиквар.

– Не будь гадом, – глухо закричал он, обращаясь к охраннику, – помоги ему!

– Где мои полста? – осведомился тот, не двигаясь.

Хугебурка передал ему деньги, и вдвоем они вкатили тележку в заднюю дверцу слайдборда. Арестантов свалили вместе с цепями. Спустя минуту все исчезло: тележка, охранник, металлическое здание. Слайдборд несся по ночному городу. Антиквар, вцепившись в костыли, глядел сквозь мутноватое стекло застывшим, мечтательным взором.

Хугебурка появился в космопорту перед рассветом и отыскал Бугго спящую на очень грязном крыльце питейной. Рядом с нею прикорнул какой-то пьяный с разбитым лицом – он то сладко посапывал во сне, то вдруг вскакивал и отмахивался окровавленными кулаками от невидимых противников.