замуж, сеньор. Буду лишь заводить любовников и никогда не позволю ни одному мужчине сковать меня свадебными клятвами.

– Ах, но я уверен, что ваше богатство привлекает всевозможных пташек, надеющихся урвать и унести в гнездо его кусочек. Женихов у вас, должно быть, в избытке.

– Это так, – сказала она со смехом. – И всех их я развлекаю. Слушаю их любовные стихи и признания, принимаю подарки и даю им частные аудиенции, но дальше этого дело никогда не зайдет. Конечно, они этого не знают. Они искренне верят, что у них есть шанс, бедные мальчишки.

Ты одобрительно хмыкнул. Твои темные глаза сияли в свете камина.

– А если они надеются, то ведут себя хорошо и потакают вашим маленьким экстравагантным прихотям. Очень умно, Магдалена.

– Треть мужчин при дворе хотят переспать со мной и жениться, еще треть презирает меня, но не выступает против, потому что я тщательно собирала записи об их интрижках, убийствах и правонарушениях, а другая треть жеманится и лебезит, потому что они знают, у кого истинная власть, и хотят втереться в доверие.

– А женщины?

– Ах, – почти промурлыкала она. Она оторвала от тебя взгляд и одарила меня усмешкой. – Женщины – это совсем другое дело.

Ее пальцы коснулись моей ноги под столом, одновременно смело и неуверенно. Я схватила ее за руку, не в силах решить, хочу ли оттолкнуть ее или притянуть ближе.

Я сжала ее пальцы и отпустила руку, которую она положила себе на колено. Но мы сидели так близко, что почти касались друг друга, и я чувствовала живое тепло, исходящее от ее тела. Ее кровь сильно пахла специями и сладостью, как крепленое вино, с примесью непристойного мускуса, перед которым было не устоять.

Я хотела увести ее от тебя, затащить в какой-нибудь темный коридор, расстегнуть ее кружевной воротник и провести губами по бледному изгибу шеи. Хотела почувствовать, как ее жизненная сила бурлит у меня во рту, насладиться каждой ноткой ее сложного букета.

Вместо этого я сглотнула, смочив пересохшее горло, и сказала:

– Мне жаль слышать об исчезновении вашего отца.

Магдалена разразилась хохотом. Она раскраснелась от выпивки и танцев, и у нее тряслись от радости плечи.

– А мне нет! Я свергла его, Констанца. Разве ваш муж не упоминал?

Я вежливо покачала головой, гадая, в какой сумасшедший дом меня занесло. Магдалена взяла меня под руку и притянула ближе. Я заметила, что ты придерживал ее за другую руку, водя большим пальцем по нежным косточкам ее запястья.

– Мой отец, – начала Магдалена, почти касаясь губами моего уха, – был тираном. Люди боялись его, он был упрям, когда дело касалось стратегии, и ненадежен в отношении семейного состояния. Я проводила жизнь в его тени, пытаясь лишить его контроля или, по крайней мере, убедить, что мне можно доверить дипломатические обязанности. Он не замечал моих способностей к политике. Но я не согласна на мир за решеткой, Констанца. Мне обязательно нужна свобода. А потому я поколдовала, используя сплетни, взятки и аккуратно раскрытые секреты, – и вот уже отец умирает от подагры в отдаленном охотничьем домике, вдали от глаз общественности.

– Вы отправили его в ссылку?

– Он тихо… вышел из игры. Исчез почти бесследно. С рухнувшей репутацией ему здесь больше не было жизни. И вот тогда я по-настоящему начала жить.

– Чудесно, – произнес ты, пожирая взглядом изгиб ее губ, линию подбородка. – Гениально.

Теперь я поняла, чем она тебя так очаровала. Она была такой же хитроумной, как и ты, и холодной, как трансильванская зима. Под мишурой и хихиканьем скрывалась девушка из стали, которая сделает все для того, чтобы выжить.

Ты никогда не мог устоять перед теми, кто умел выживать. Или перед зеркалом.

Ты взял ее руку и прижался приоткрытыми губами к пульсу на внутренней стороне ее запястья. Дворяне смотрели на нас; люди видели тебя. Тебе было плевать.

– И чем бы вы пожертвовали, сеньора Макиавелли, ради своей свободы? Что бы вы дали мне, будь в моей власти пообещать вам полную неприкосновенность от оков общества? Жизнь без ограничений, без раздражающих законов?

– Все что угодно, – ответила Магдалена без малейшего колебания.

– Если бы я мог завтра увезти вас от всего этого, вы бы мне позволили?

– Да.

Ты улыбнулся, прижимаясь к ее руке.

– Отлично.

Остаток ужина прошел как в тумане. Я ела все, чем кормила меня с рук Магдалена, слушала твой теплый убаюкивающий голос, пока она водила своими пальцами по моим. Я нежно касалась ее выбившихся у основания шеи локонов, пока ты поил ее маленькими глотками вина из своего бокала; она шептала тебе на ухо непристойности, касаясь под столом своей лодыжкой моей. Наши тела переплетались все теснее, воздух между нами стал плотным и горячим, и неудивительно, что ты сказал:

– Уже поздно. Ваше превосходительство не собирается отойти ко сну?

– Думаю, так я и сделаю, – сказала она, задыхаясь, сразу уловив, к чему ты клонишь.

– Позвольте сопроводить вас в ваши комнаты, – сказал ты и встал, чтобы отодвинуть для нее стул. Она бросила на меня взгляд темных глаз из-под ресниц. За такой взгляд мужчины сровняли бы с землей целые города.

– Сеньора Констанца к нам присоединится? – спросила она.

Я незаметно сжала салфетку на коленях и постаралась, чтобы голос не дрожал. Вы приглашали меня к себе в постель и собирались наслаждаться друг другом этой ночью, независимо от того, соглашусь я или нет.

– Возможно, позже. Я бы хотела сначала подышать ночным воздухом.

– Разумеется, – великодушно сказал ты, будто даруя мне отпущение грехов вместо того, чтобы просить меня о том же. Ты наклонился и поцеловал меня в лоб, не убирая руки с поясницы Магдалены. – Ты же позволишь мне, верно?

Ты сказал это так тихо, что вряд ли Магдалена вообще это слышала. Я молча кивнула. Другого ответа не было и быть не могло.

– Хорошо, – сказал ты, и вы с Магдаленой исчезли в темном коридоре.

После этого я недолго оставалась на ужине, побродила некоторое время по коридорам, прежде чем идти в твою спальню. Я была уверена, что ты будешь ждать там вместе с Магдаленой, возможно, в компрометирующем положении.

Боже, на что я дала разрешение?

Со мной что-то творилось, но ведь я сама согласилась, так ведь? Отчасти я этого хотела. Хотела ее. Это не должно было вгонять меня в такой ужас.

Почти вечность я ходила кругами по коридорам, по которым гуляли сквозняки, пытаясь разгадать свои же чувства. Но я знала, что в конце концов придется зайти в спальню. От незнания того, что я там