представляешь! Тебе понравится, обещаю, — она отправила вилку в рот, — у нас закончилась соль, Мария?

Она посмеялась.

— Недосолёно, синьора? — испугалась кухарка, — я сейчас…

На неё тоже махнули рукой, потянувшись к солонке на столе.

— Постарайся сегодня заглядывать почаще к Инес, мама, — отвлекся от сверления глазами меня Эксаль, — ей хуже.

Альба поджала губы.

— Ты же знаешь, насколько мне не нравится эта лестница, — давила жалостливый голос она, — к тому же у меня непосильная прорва дел именно сегодня. Поэтому по возможности, милый.

Она терпеть не могла жену своего сына. И в такие дни вообще к ней не подходила, говоря мне, что в комнате Инес к-хм… «воняет и раздражает всё». Я же пока не заходила туда ни разу.

— Я могу за ней присматривать, — улыбнулась Франко, — малыш часто спит, а мне и правда нечего делать иногда.

Эксаль дёрнул бровью, кивнул и ответил:

— Почему бы и нет, — он встал и поправил пиджак, — я заеду за твоей зарплатной картой сам сегодня. Завтра она будет у тебя, Долорес, — он кивнул и пошёл в сторону гаража, махнув пальцами Робу, — ах, да, — остановился, — сколько тебе платят на второй работе, Долорес?

Я нахмурилась.

— Зачем вы спрашиваете? — пробурчала я.

Хочет и здесь платить мне столько же? Я уже заставила маму купить школьную форму для сестры на прошлой неделе, сказав, что на следующей останутся только всякие тетради, а ещё через один все деньги она может тратить куда ей нужно.

— Потому что мне это нужно, — повернулся ко мне со злым выражением лица мужчина, — ты сегодня грубая и неучтивая, сходи в больницу сразу после работы. Роб тебя отвезёт.

Я вжала голову в плечи. И не стала спорить.

— Няня Ненси теперь будет выходить только в ночь, — не дождался моих слов Эксаль, — я спросил тебя о зарплате, имея ввиду, что подниму вторую половину той, что плачу тебе я, если там тебе платят больше.

Я расширила глаза.

— Вы берёте меня на полную ставку?! — не поверила я.

Он кивнул.

— Если перестанешь хамить, — ответил он, — я повышаю зарплату в полтора раза, а ты увольняешься с того места. Договорились?

Я почти задохнулась от счастья.

— Прекрасно, — добавил он на мою радость, — с завтрашнего дня ты работаешь до восьми вечера.

Не до десяти?!

— Оформим как две смены, чтобы не было проблем с законом, — снова пошел к машине он, — не забудь уволиться.

Я взвизгнула! Альба и остальные смотрели на меня с улыбками.

— А… а в полтора это сколько? — дошло до меня.

— Больше, чем у тебя было там, — сказала синьора Еррера, которая уже всё про меня успела узнать.

И где я работала тоже. Может это она сказала сыну так сделать? Я помню, как она причитала обо мне и о том, что мне тяжело.

— Спасибо, — подняла глаза на женщину.

Она сразу всё поняла и важно кивнула.

— Вы самая лучшая, — добавила для неё, чтобы она зажмурила глаза от удовольствия.

— Ещё бы нет, Долли, — пропела женщина, — за этот месяц ты показала себя с самых лучших сторон! — она важно кивнула, — разве я могла бы проигнорировать такого замечательного члена семьи, как ты? Ах, ну что же мы сидим? Сара, собери со стола, все еже поели!

Я встала.

— Пойду уложу Франко в кроватку и… — говорить про то, что хочу посмотреть, как дела у жены Эксаля, я не стала.

Альба бы всё равно ничего хорошего не сказала.

— Ты права, — кивнула женщина, — отдохни после еды, посмотри телевизор. Позову тебя через час или два… — она зевнула, — м, и ещё. Долли, история с твоим братом… терпеть побои точно не стоит, так что… может быть вызвать полицию? Я помню, что ты рассказывала о нём… как же его зовут? Пан? Па..?

— Пабло, — напомнила ей, — не нужно. Я разберусь сама, обещаю, — рассмеялась я, — и вы больше не увидите мою… моё разукрашенное лицо. Клянусь.

Она скривилась. Ей явно хотелось попасть хоть в какой-нибудь кипиш с разборками. А я не хотела давать ей повод.

Привычно зайдя в комнату, я уложила малыша в кроватку, взглянула на дверь, за которой никогда не была, и поправила одежду. А что, если она меня выгонит? Или спит, а я ей помешаю?

Пришлось заставить себя постучать и дождаться приглушенного «М?» от женщины.

— Мне… я… здравствуйте, ваш муж попросил меня вас… — я не нашла слов.

Меня рассматривали тёмные глаза девушки. Лет двадцати пяти, тощей и болезненной — у неё было осунувшееся лицо.

— Долли, — кисло улыбнулась она, — ты новая няня. Я видела тебя по камерам и слышала через стену, — она усмехнулась, — ну заходи, если тебя навязали мне в няньки.

Я застыла на месте.

— Простите, мне только сказали, чтобы я вас проверяла, но не… — я не знала, что делать.

Тем более она говорила очень высокомерно.

— Да? — отвернулась к окну она, — садись на кресло. Ближе не подходи.

Я оставила дверь открытой, чтобы слышать ребёнка.

— Я вам помешала отдыхать? — сделала, как просили.

Теперь между нами было ещё больше расстояния.

— Ха! Отдыхать? Мой муж держит меня в четырех стенах! О чём ты? Будь моя воля, и я бегала бы по саду!

Глаза расширились.

— Получается, что вы не болеете, а он… — начала было.

Она жестоко усмехнулась.

— Ещё одна! — фыркнула женщина, — вы с его матерью спелись? Вы такие все странные. Болезни бывают разные, Долли. Моя точно не такая ужасающая, какой её делает Эксаль, и не такая несуществующая, как говорит его мать. Я просто…

Она резко замолчала, сползла по кровати и закрыла глаза.

— Вам плохо? — вскочила на ноги я.

Она покачала головой, не открывая глаза.

— Голова кружится, — она тяжело дышала, — это всё от этих лекарств! Сядь!

Я могла только послушаться. Она будто приказывала.

— А до лекарств у вас не было такого? — почти шептала я.

— Ты думаешь, что ты умнее других? — поправила одеяло Инес, — хм, я тоже так раньше думала. Теперь вот…

Она указала на прикроватную тумбу с книгой, стаканом воды и корзинкой с таблетками. Возле изголовья стояла пустая сейчас капельница.

— Ты можешь сидеть здесь, Долли, — неожиданно прибавила она, — только когда Франко спит. Не нужно вносить его в эту комнату.

Я кивнула.

— Почему нельзя? — я не могла понять.

Её губы искривились.

— Господи, ты мне надоела, — закатила глаза она, — иди отсюда. Ты и твои вопросы.

Я направилась к двери, всё ещё находясь в недоумении.

— Стоять! — она почти закричала, когда я была в проеме, — налей мне воды. Чистой — эта уже помутнела.

Я медленно протиснулась мимо её кровати, взяла стакан