само по себе не делает тебя монстром, – очень мягко сказала она. – Значение имеет лишь то, что ты делаешь со своими желаниями.

Не ответив, я повернулся и запер дверь, затем подобрал оружие. Настоящий джентльмен не оставит его валяться на полу. Кроме того, оружие не сочеталось с обстановкой. Уголком глаза я изучал Жюстину, рассматривал ее одежду – элегантный деловой костюм, подходящий для личного помощника Лары.

Или для корпоративного посыльного.

– Голод мне в глотку! – злобно выругался я, внезапно придя в ярость.

Жюстина моргнула:

– Что такое?

– Лара! – выплюнул я. – Что она сказала тебе?

Жюстина медленно покачала головой, нахмурившись, словно пытаясь по моему лицу прочесть мои мысли.

– Сказала кратко обрисовать тебе ситуацию, о которой ты должен знать. Велела ничего не записывать. Пришлось все запомнить и приехать, захватив с собой лишь несколько фотографий. – Она положила тонкую руку на стоявший на кофейном столике портфель.

Я пристально посмотрел на Жюстину. Затем медленно опустился в одно из кресел в гостиной. Оно было неудобным, зато очень, очень дорогим.

– Передай мне все, что она сказала, – попросил я. – Дословно.

Жюстина одарила меня долгим взглядом, нахмурилась еще сильнее:

– Почему?

Потому что знать некоторые вещи, даже просто иметь представление об их существовании – опасно. Потому что Жюстина снабжала меня информацией о Лариных действиях, которую я, в свою очередь, передавал Гарри, а через него – Белому Совету. Если Лара обнаружила это, она вполне могла втянуть Жюстину в Войну Забвения. И если моя сестра это сделала, я ее убью.

– Ты должна поверить мне, любимая, – негромко произнес я. – Но я не могу рассказать тебе.

– Но почему ты не можешь рассказать?

Этот вопрос – один из самых трудных в том, что касается Войны Забвения.

– Жюстина. – Я раскинул руки. – Пожалуйста. Доверься мне.

Жюстина прищурилась в настороженном раздумье, и я слегка опешил. Не привык я видеть подобное выражение на ее лице.

Разумеется. Я привык видеть выражение одурманенного удовлетворения после того, как я утолял Голод, или пылающего желания, когда преследовал ее, или сокрушительного экстаза, когда овладевал ею…

Я зажмурился, сделал глубокий вдох и снова затолкал демона поглубже.

– Мой бедный Томас, – тихо сказала Жюстина. Она сидела за столом напротив меня, ее темные глаза источали сочувствие. – Когда мы были вместе, я не понимала, насколько это тяжело для тебя. Твой демон намного сильнее их демонов. Сильнее любого из них, не считая ее.

– Значение имеет лишь то, поддамся я или нет, – ответил я резче, чем собирался. – А значит, все это не имеет значения. Расскажи мне, Жюстина. Пожалуйста.

Она обхватила себя руками, прикусив нижнюю губу:

– Рассказывать почти нечего. Она велела сообщить тебе, что по обычным каналам получила известие о том, что в город прибыла Леди Черной реки. – Жюстина открыла портфель. – И что ты поймешь, с кем имеешь дело.

Она достала большую фотографию и подтолкнула через стол ко мне. Изображение оказалось зернистым, но достаточно крупным, чтобы различить решительную молодую женщину, садящуюся в такси в аэропорту О’Хара. Судя по отпечатанному на фотографии времени, сделана она была сегодня утром.

– Да, – негромко произнес я. – Я ее знаю. Я считал ее мертвой.

– Лара сказала, что эта женщина захватила ребенка, – продолжила Жюстина. – Хотя не объяснила, откуда ей это известно. А еще сказала, что целью является поиск того, кто принесет ее делу большую пользу.

Когда Жюстина достала вторую фотографию, мой желудок болезненно заныл.

Эта фотография была простой: коридор, дверь с окном из матового стекла, на двери – неброская черная табличка:

ГАРРИ ДРЕЗДЕН, ЧАРОДЕЙ

Дверь была закрыта, однако я мог различить высокий женский силуэт, стоявший лицом к еще более высокой худощавой мужской фигуре.

Судя по дате, фотографию сделали меньше двух часов назад.

Итак.

Лара все-таки пыталась сделать мне одолжение. Она защитила Жюстину общими словами. А я медлил, подстригая волосы и потворствуя своему Голоду и подозрениям, в то время как Стигийские Сестры втянули моего брата в замысел вернуть одну из своих кошмарных дам.

Жюстина никогда не была глупой. Даже находясь под моим влиянием, она полностью отдавала себе отчет в том, что делает.

– У него проблемы, да?

– И он об этом даже не подозревает, – тихо сказал я.

Она задумчиво поджала губы:

– А ты не можешь ему рассказать? Как и мне.

Я беспомощно посмотрел на нее.

– Что ты собираешься делать? – спросила она.

Я поднялся и снова спрятал под курткой нож и пистолет.

– Он мой брат, – сказал я. – И я собираюсь прикрыть ему спину.

– Как ты собираешься ему это объяснить?

Я натянул кожаные перчатки и, подойдя к ней, нежно сжал ее руки. Затем повернулся к двери.

– Если он думает, что помогает ей, а ты вмешаешься, он не поймет, – сказала Жюстина. – Как ты объяснишь ему это, Томас?

Ненавижу быть венатором.

– Я не буду объяснять, – тихо ответил я.

Затем мы с демоном вышли из квартиры, чтобы продолжить многовековую тайную войну и помочь моему брату.

Оставалось только надеяться, что два этих занятия не окажутся взаимоисключающими.

3

Жюстину ждал водитель, ездивший вокруг квартала. Она вызвала его. Я проводил ее до лифта, держа за руку. Мы молчали. Но когда приехал лифт, она улыбнулась мне и поцеловала мои пальцы сквозь перчатку.

Затем она исчезла.

Технически выражаясь, внутри меня всегда существует огромная дыра – там живет Голод.

Поэтому я сказал себе, что разницы никакой нет, и вернулся в квартиру, чтобы поработать.

Исключительно для очистки совести я попробовал позвонить Гарри домой и в офис, однако дома никто не взял трубку, а в офисе включился автоответчик. Я оставил сообщение, что должен поговорить с ним, но сомневался, что Гарри получит его вовремя, чтобы от этого получился какой-либо прок. Поморщившись, я достал из кармана мобильный телефон и положил на кухонный стол. Не было смысла таскать его с собой. Технологии плохо сочетаются с магией. Двадцать – тридцать минут в компании недовольного жизнью Гарри прикончат мобильник – а если мой братишка начнет швыряться заклинаниями, времени уйдет и того меньше.

Мои собственные способности не представляли для мобильника особой угрозы, но, когда я сплету поисковое заклятие, чтобы обнаружить братца, прием все равно пойдет к чертям.

Гарри весьма поэтично относится к магии. Вечно твердит о том, как она рождается из твоих чувств и что это глубинное воплощение природы твоей души, а после выдвигает полубожественную-полубезумную философию значимости ответственного отношения к магии, слепленную из высказываний святых и супергероев комиксов. Если дать ему волю, он может трепаться об этом круглосуточно.

Возможно, в случае Гарри это не лишено