— Давай я скажу, что думаю. Я думаю, несколько лет назад Анна Магдалена каким-то образом наткнулась на вас. Она работала в Дорожном трасте или где-то рядом с ним. Полагаю, она обнаружила в числах что-то совершенно невразумительное. Поймала Огненный Хребет на горячем.

Выражение лица Пахт непроницаемо, так что Нейт пристально смотрит на Кин, потом на Джонса и снова на Кин.

— И вы испугались, что она расскажет об этом, и Система не сможет этого пережить, сделали с ней то же, что с Эмметтом. Или Хантер это сделала. Вы скормили Системе ложный диагноз с помощью доступа Огненного Хребта: несуществующее расстройство, которое вызвало паранойю, а потом вы ее вызывали и попытались разобраться, как она вас выследила, но перестарались, и она сломалась. Вы не смогли собрать разбитую вазу, даже Хантер не смогла. И вы создали новую личность из осколков, назвали это выздоровлением. Вы даже дали ей работу. И вам это сошло с рук, поскольку создатели Огненного Хребта предоставили ему чрезвычайные прерогативы, дающие приоритет почти над любым аспектом Системы, чтобы скрыть его существование. Ведь если он вдруг упадет, рухнет и Система. Правильно?

Она снова оглядывается, вызывающе, но никто не возражает. Ей становится страшно: она так глубоко вошла в лабиринт, но обнаружила не Минотавра, а стадо коров — растерянных и мычащих. За тайной дверью не оказалось взрослых. Только эти ребята. Но это, разумеется, не значит, что они ее не убьют.

Кин — пустой костюм, а Пахт ей по-прежнему нравится, так что она обращается к Джонсу, потому что он это заслужил. Она говорит о деле и думает, как сильно хотела пообедать с ним, и позволяет этому чувству просочиться в голос.

— Диана Хантер бросила вас, так как не поверила в то, что вы попытались мне впарить. Она все знала об этом месте и решила, что вы не правы. Вся расстановка не просто допускает злоупотребления, она их требует.

Нейт замолкает и поворачивает голову, чтобы посмотреть на Джонса. Да. Теперь она чувствует, как детали складываются, все обрывки собираются воедино.

— Так все было, верно? Диана Хантер не просто работала здесь. Она не была одной из вас, она учила вас. Она была главной. Она была Энни Бекеле или кем-то вроде нее. И создала Огненный Хребет. А потом передумала, ушла и бросила вас. Вы надеялись, что это пройдет и все будет как раньше. Но нет.

Почему? Почему так не вышло? Если Хантер ушла, что с того? Могли назначить другого Огненного Судью на ее место и продолжать. По определению, что бы ни сделала Хантер, ничего бы не изменилось. Ведь если бы она могла что-то с этим поделать, она бы это сделала.

И она сделала. Что-то сделала. Но что?

Нейт знает, что у нее есть ответ, но не может его отыскать. Через секунду она потеряет нить, потеряет инициативу. Они вернутся к тому, что делали, а потом… вот оно. Да.

— Хантер забрала ключ. Нет, она и была ключом. Вы не можете без нее получить доступ к Огненному Хребту. Заколдованные метлы по-прежнему подметают пол, даже после ухода чародейки, но вы не можете их остановить или хотя бы указать, где грязно. Вот что было нужно Смиту — ее доступ.

Будто она его застукала с другой женщиной. Джонс поджимает губы, ему стыдно.

— Но она заманила вас в ловушку, да? Обвела вокруг пальца. Сдалась, выманила вас. Смит перешел все границы, и эту историю уже не замять. Она умерла, а вы так и не получили то, чего хотели. Не можете дальше вертеть лопастями. Об этом позаботится Лённрот, если не я. Какие между ними были отношения?

Искренний интерес.

— Нет такого слова, чтобы описать, чем она была для Анны, — помолчав, говорит Кин. — Мы этого не понимали толком до самой смерти Оливера. Думали, что перемена — новый внешний вид, манеры — чисто символическая. — Пахт закатывает глаза. — Такой способ выразить горе. Но Лённрот — это… — Она замолкает, пожимает плечами. — Лённрот.

Нейт всматривается в нее:

— Лённрот — это Лённрот. Но вы думали, что Лённрот все равно хранит верность Огненному Хребту.

Никакого сожаления, Кин просто коротко кивает:

— Анна была патологически привязана к этому проекту. Он стал ее миром.

— И вы подумали, это значит, что Лённрот на вашей стороне. А теперь все полетело в тартарары. Боже мой, вот для чего я вам нужна. Вот почему я до сих пор жива: вы хотите, чтобы я ее поймала, загнала джинна обратно в бутылку. Да пошел ты, Джек! Сам разгребай свою кучу, это не мое дело!

В наступившей тишине Пиппа Кин смотрит на Пахт, затем снова на Джонса.

— Можем считать, что смягчающий эффект транквилизатора закончился.

Нейт с яростью смотрит на нее, затем на Пахт и наконец на Джонса.

— Ты мне нравился, — говорит она как бы между прочим. — Очень нравился. И хуже всего то, что я не сильно ошиблась. Ты ровно такой, как я думала. Просто в корне не прав.

Джонс кивает:

— Не могу сказать, что такая возможность не приходила мне в голову, Мьеликки. Приходила, разумеется. Но и ты ошибаешься.

— И в чем же я ошибаюсь?

Рассказывай.

— Мы не хотим, чтобы ты разгребала нашу кучу.

— А чего тогда? Чтобы оставила вас в покое? Пусть Лённрот делает то, что делает, а вы — то, что делаете вы? Всё забыть и простить?

Он сносит ее вспышку даже с некоторым одобрением.

— Нет. Разумеется, нет.

— Тогда, будь добр, расскажи мне — кроме того, что ты вколол мне транквилизатор и похитил, что я вообще тут делаю?

— Мьеликки, — говорит он. — Мы не хотим, чтобы ты ушла. И мы точно не хотим заткнуть тебе рот. Мы хотим, чтобы ты к нам присоединилась.

Нейт прожигает его взглядом:

— Не можете победить, значит, нужно меня сделать одной из вас. Ты меня не слушал? Вся эта затея — яд. Пять человек решали, что хорошо, а что плохо, а теперь посмотри на себя! Посмотри, что ты наделал. Нужно быть святым, чтобы все это заработало.

— Да, — отвечает он. — Святым. Человеком со смехотворно высокими и твердыми принципами. Человеком исключительно честным и безоглядно преданным долгу, Системе и ее гражданам. Мьеликки, мы тебя не зовем в кадеты. Это не взятка, а молитва о заступничестве. Мы думаем… Диана так подстроила свой допрос, что человек, внимательно его просмотревший, станет похож на нее. Вспыльчивость, уверенность. Верно? Она у тебя в голове. Не жива, но… ты чувствуешь ее грани. Ты можешь стать похожей на нее, если захочешь.

Да.

— Нет.

— Ты даже говоришь иногда точно так, как она. Чейз это заметила, когда ты к ней приходила, и сказала, что было жутковато, будто ты была ею. Ты даже похожа на Диану, выражением лица, походкой. Знаешь, что у тебя изменилась походка? Мы проанализировали. Ты двигаешься, как она. Ты задавала все правильные вопросы среди неправильных, а потом Чейз начала понимать: ты ей рассказывала решение, о котором сама не знала. У тебя в голове коннектом Дианы Хантер. Не полный, конечно, но значительная часть, и ты его инкорпорируешь. Он становится частью тебя. Есть окно — мы его высчитали, когда ты будешь достаточно ею, чтобы открыть Огненный Хребет и остановить беспорядочное отключение.