пока с него не свернёт, пока не покается во грехах – никогда не спасётся. Не из-за того она до сих пор у ведуньи, что мы её не спасли, а из-за того, что грехи ко злу тянут.

– У зла она сейчас в лапах и в греховность её я не верю. Мы все больше грешны, не доглядели. Получится порожние норы взорвать, чтобы Навь в приграничье не собиралась, и пленных подземников обменять на Дашутку?

– Иного выхода у нас нет, – поглядел Сергей в сторону Навьего леса. – Иначе без большой войны не обойдётся. Ведунья поймёт: мы сделаем это за нарушение черты. Но лишь тогда Дарью отпустит, когда держать невмоготу станет.

Он повернулся и велел трудникам разобрать ретранслятор. Пока не минула ночь, следовало отнести контейнер под кельи, чтобы никто не увидел.

*************

Сивер знал, что Влада не спит и ждёт от него новостей. В логове он нашёл строгий порядок, яркий огонь очага, на столе серебряные башенки с ровным числом монет в каждой. Сундуки крепко заперты, замки навешаны ровно, склянки на полках расставлены нисходящим рядком. Сирин не дремлет в привычном углу. Значит порядок Волчица наводила сама.

Влада поджидала на лёжке, сидя в своём лучшем наряде: замшевых брюках и рубашке из шёлка. На руках, в ушах и шее Волчицы поблёскивали рубины. Голубые огоньки глаз сверкали в тени. Сивер без всяких вопросов взялся рассказывать, как довёл соньму до логова, и как Гойко ударил Олесю, но пытался списать всё на «колдунов», растворившихся в воздухе. Сивер не верил, пусть и послал Навью Стражу на поиски. Никаких следов не нашлось.

– Где Яр? – спросила Влада.

– Не ведаю.

– Дикость его не сыскал?

– Нет, Свиря не видел. Завтра сыщу.

Влада прикусила напомаженную алым губу и смолчала. Нехорошо. Она к чему-то готовится, как наведённая на цель винтовка.

– Тень мою не видал?

Сивер покосился на угол. Лёжка Сирин за очагом заправлена добрым одеялом. Поверх лежат четыре ореха и сушёные ягоды. Не хорошо.

– Они рядом, Сивер. Почти пришли, – донеслось из тени лёжки. – Сядь ко мне.

Он отстегнул топоры и заметил, на его месте лежат переплетённые кожей лезвия, тупой старый нож и оберег с извилистыми лучами. Влада сгребла барахло и засунула в ближний сундук. Сивер опустился с ней рядом. Она опустила голову на его широкую грудь. От бусых волос пахнуло людскими духами. В тишине будто зазвенела струна. Сивер обнял её напряжённое тело, желая согреть.

– Будь со мной, Сивер, – заклинала Волчица. – Ще бы со мной не случилося, ще бы не сделалося, будь всегда. Ще бы я не сотворила…

– Всегда буду, – в который раз за прошедшие годы пообещал Сивер: её муж, её первый охотник.

– Даже если сородичей на смерть поклоню? – подняла Влада голубые глаза, как две искры в отражении озера. Услышь эти слова кто другой, ей бы не удержаться над племенем. Но его Волчица – не простая ведунья. За ними великое дело, она предвидит ужасное будущее, и никто не должен мешать.

– Охотники на сородичей ножи не подымут, – предостерёг он.

– Не прольют ножи родной крови. Коли сделаешь тако, аки велю.

Влада села к нему на колени, охватила руками затылок.

– Смерть к сородичам подпусти. Ты со мною?

Он перевернулся на лёжке, и Влада очутилась под ним. Кровавый поцелуй, треск одежды и первые ласки служили ответом. В объятьях своей Волчицы он не думал о смерти, что ещё не явилась к ним в лес. Их костёр горел глубоко под землёй. Они зачинали Счастье.

*************

Свечи на ящиках прогорели, и Яр зажёг новые. Он давно ничего не ел, но много пил. Обнажённое тело покрылось крупными каплями пота. Интересно смотреть, как ползает по дощатому полу надземница и скребёт вокруг себя мелом. Мелкие руны расходились так далеко, насколько дотягивалась вытянутая рука. Дарья нашёптывала и всхлипывала молитвы, к рунам покрупнее она прибавляла мелкие, чтобы ни одного пустого места не оставалось.

Спрятанная под землёй одержимая. Яр видел такую в племени Кузнецов. Но даже прикованная цепями девяностозимняя старуха не могла прозревать его будущего. Он подошёл к кругу. Неосторожно ступили на знаки, и Дарья замерла с куском мела в руках. Яр нарочно шаркнул ногой и растёр.

– Не трогай! – плаксиво закричала она и бросилась заполнять промежуток. Яр наступил ей на руку, она закричала от боли. Он наклонился и ладонью продолжил стирать её труд.

– Пощади! Не пускай его ко мне! Богом молю, изверг! – билась она привязанной к столбу ногой. Яр нарушил порядок и разомкнул круг. Она изогнулась, зелёные глаза вытаращились от ужаса в тёмный угол.

– Нет! Пусти! Надежда моя Богородица, помилуй меня! Приятелище сирых и странных предстательнице, скорбящих радосте, обидимых покровительнице… отпусти, сучья тварь! Руку-у! – последний вой вылетел из неё страшным голосом, будто Дарью стошнило. Она зацарапалась, билась, кусалась заточенными зубами. Яр скрутил её и держал, выслушивая поток грязной брани, выкрики о его матери, проклятия для целого рода, но из волны оскорблений и клеветы проблёскивали крохи истины о его скором будущем. Крестианский заморыш изрыгала ту правду, какой не могла рассказать ни одна Навья ведунья.

*************

Свирь и Вольга разошлись. Яр не велел им сторожить нору, каждый из Навьих Рёбер был волен идти, куда хочет. Вольга, позвякивая