несколько раз переделывали. Дата тоже близка к 10 июня. В 1610 г. в алтаре Архангельского собора, недалеко от Ивана Васильевича, хоронили героя-военачальника Михаила Скопина-Шуйского [835].

А при оккупации Москвы поляки оскверняли дворцы и храмы, грабили их. В поисках ценностей они забирались и в царскую усыпальницу. После освобождения столицы в кремлевских храмах пришлось вести долгие ремонтные работы. Судя по всему, в какой-то из перечисленных ситуаций произошло нарушение захоронения Ивана Васильевича. Такие следы подтверждены при вскрытии гробниц в 1963 г., в саркофаге Ивана Грозного нашли пробитое отверстие, левая стопа была повреждена [836]. Очевидно, тогда и установили нетленность царских мощей — они даже в ХХ в. прекрасно сохранились [837]. Еще одно подтверждение — как раз при ремонте соборов, после освобождения Москвы, саркофаг царя был сверху перекрыт белокаменной плитой с надписью XVII в. [838].

Да, Ивана Васильевича в это время уже почитали. Святитель патриарх Иов в «Повести о житии царя Федора Иоанновича» называет его «благочестивым» и «благоверным», «разумом и мудростию украшенным», славит его подвиги по защите родной земли и Веры [839]. В Соборной грамоте об избрании на Царство Михаила Федоровича Романова, подписанной 235 участниками Земского Собора, в том числе 8 архиереями, 40 архимандритами и игуменами, 50 боярами, князьями, окольничими, об Иване Грозном сказано — «благочестию рачитель и по крестьянской вере крепкой поборник», отечается его «премудрый разум», «храбрый подвиг» в войнах со всеми врагами России [840].

А год записи в Коряжемских святцах, 1621, показывает, что в лике местночтимых святых Ивана Васильевича стали почитать при патриархе Филарете. В миру — Федоре Никитиче Романове, отце царя Михаила Федоровича. Что тоже не случайно. Невзирая на гонения от Годунова и милости от Лжедмитрия (по легенде Самозванца Филарет приходился ему двоюродным братом), возвратившего его из ссылки и поставившего Ростовским архиепископом, Филарет остался твердым патриотом. В составе Великого посольства поехал к Сигизмунду III, вести переговоры о возведении на московский престол королевича Владислава, но на русских условиях: обязательного перехода в Православие, управления по русским законам и обычаям, вывода польских войск из России. Когда паны предъявили другие условия — капитулировать перед Сигизмундом, дать приказы о сдаче Смоленска и роспуске земских ополчений, Филарет наотрез отказался. Невзирая на посольский ранг, был арестован и 8 лет провел в плену.

Все это время королевские приставы и иезуиты усиленно обрабатывали его, склоняя к унии. Особенно насели после избрания его сына на Царство. За согласие сулили освободить, сделать «архиепископом Московским». В случае отказа пугали расправой. Но тернистый жизненный путь научил Филарета мудрости. Он не говорил «да», но и не говорил «нет». Оставлял католикам надежду «обратить» себя. Ссылался на плохое образование, не позволяющее ему понять богословские тонкости унии и духовной политики Ватикана. К нему приставили преподавателей, он освоил латынь, греческий, западное богословие. Но в ходе занятий и бесед по его «обращению» он сам выведывал информацию о тайных планах в отношении России и Православия.

На родину он вернулся в 1619 г., когда было заключено перемирие и начался размен пленных. Филарет стал патриархом и соправителем при сыне, приняв титул Великого государя. А то, что он сумел узнать в плену, позволило ему в полной мере оценить деяния Ивана Грозного. Похоже, он что-то узнал и про убийство царя. Впрочем, он и в Москве имел полную возможность провести расследование. Ему, как Великому государю, были доступны документы о смерти Ивана Васильевича, впоследствии утраченные. Отсюда и чин великомученика. Церковь такими определениями не бросается.

Словом «мученик» в славянском богослужении было переведено греческое «мартирас». То есть «свидетель». Так называли христиан, которые, пройдя через суровые испытания, свидетельствовали о Христе даже до смерти. Знатные лица почитались как «великие свидетели» — ведь на них ориентировались подданные, подчиненные. Они своим подвигом приводили к Христу сразу много людей. Это соответствует и римскому праву, где свидетельство патриция ставилось выше свидетельства плебея. Поэтому «велико-мученик» означает не какие-то особенные страдания, а принадлежность к знатному роду. Данная традиция в XVII в. сохранялась и на Руси. Так, в Коряжемских святцах великомучениками названы святые князья Борис и Глеб, Михаил Черниговский и др. [841].

Но на долю Ивана Васильевича действительно выпали великие страдания за Веру и Православное Царство. И физические, и моральные. Сколько раз травили его самого, скольких близких людей он терял. Сколько раз его предавали, казалось бы, самые доверенные помощники! Святой великомученик… А святой помогает по молитвам к нему. После Смуты это было очень и очень нужно. Россия лежала разграбленная, опустошенная. И благоверный царь Иван Васильевич помогал! Не только предстательством перед Господом, но и собственными давними делами.

Созданная им земская система как раз в XVII в. в полной мере проявила свои возможности. Опираясь на «всю землю», регулярно созывая Земские Соборы, царь Михаил Федорович и патриарх Филарет очень быстро смогли поднять Россию из хаоса, восстановить ее силы. Она снова расцвела. А потом сама перешла в контрнаступление на запад, вдребезги сокрушив Речь Посполитую. Громила и шведов, турок, крымцев. Освоила и заселила пространства южных степей, дошла до Берингова пролива и Амура. И даже когда царь Федор Алексеевич сломал земские традиции, остались главные стержни Русской государственности, утвержденные Иваном Грозным, — Самодержавие и Православие. Они обеспечили нашей стране новые великие свершения.

Глава 35

Живый в помощи

В народной памяти сохранялся величественный и светлый образ Ивана Грозного, настоящего эпического героя. Именно он предстает в сказках, песнях, преданиях, идеалом царя. Мудрого, сильного, а главное — справедливого. Он — защитник и оберегатель Русской Земли, «надежа-государь», «батюшка царь» в прямом смысле. Отец для своих подданных. Строгий, имеющий полное право наказать провинившегося, но и милостивый, щедрый, заботливый.

В.Г. Белинский писал об Иване Грозном, что его «колоссальный облик жив еще в предании и фантазии народа… Его колоссальная фигура… с головы до ног облита таким страшным величием, нестерпимым блеском такой ужасающей поэзии» [842]. «Лучшие исторические песни — об Иване Грозном. Тон их чисто сказочный, но образ Грозного просвечивает сквозь сказочную неопределенность со всей яркостию громовой молнии» [843]. Народ связывал с Иваном Васильевичем само утверждение Русского Царства, его могущества, великой исторической и духовной миссии:

«Когда зачиналася каменна Москва,

Тогда зачинался и Грозный царь,

Что Грозный царь Иван сударь Васильевич». [844]

В одной из песен он сам излагает концепцию Третьего Рима:

«Я повынес-то Царенье из Царя-града,

Царскую порфиру на себя надел,

Царский костыль в