все под контролем, оставила Руша общаться с бывшим коллегой Грина, сказала, что уйдет пораньше, и под хмурым серым небом направилась в сторону Масуэлл-хилл.

Она припарковалась под знакомым деревом, но не сразу узнала дом, где так часто бывала. Теперь над гаражом появилась терраса, а на подъездной дорожке стоял новенький, сверкающий «Мерседес». Когда Эмили вышла из машины и приблизилась к двери, до ее слуха донесся звук работающей дрели.

Дверь открыла ухоженная женщина чуть за пятьдесят. У нее были сияющие голубые глаза, ярко выделявшиеся на фоне копны черных как смоль волос, стянутых в пучок в стиле 1950-х годов. Темно-синие джинсы и мешковатый свитер покрывали пятна краски, но выглядело это очень модно.

— Привет, авантюристка! — воскликнула женщина, обняла Бакстер и поцеловала, оставив на щеке красно-розовое пятно от помады.

Эмили наконец удалось вырваться из ее объятий.

— Здравствуйте, Мэгги, — засмеялась она, — он дома?

— Он теперь всегда дома, — вздохнула собеседница, — и, похоже, понятия не имеет, куда себя девать. Я предупреждала, что, если он выйдет на пенсию, с ним неизбежно случится что-то подобное, но… ты ведь знаешь Фина. Да что это я! Проходи! Проходи!

Бакстер последовала за ней в дом.

Она мало кого любила так, как Финли, но каждый раз, видя Мэгги, заново поражалась, как ее невзрачному другу удалось отхватить и удержать такую красивую, очаровательную, элегантную жену.

— Прыгнул выше головы, — неизменно был его ответ.

— Как жизнь? — спросила Бакстер, понимая, что, когда подобный вопрос задают человеку, который так долго и серьезно болеет, это уже не пустая формальность.

— Сейчас все хорошо, — улыбнулась Мэгги, проводила Эмили на кухню и принялась колдовать над заварочным чайником и чашками. Бакстер терпеливо ждала.

Видя, что Мэгги не дает покоя какая-то мысль, она спросила:

— Что такое?

Женщина изобразила на лице непонимание, но ее выражение почти сразу же изменилось — они слишком давно были знакомы, чтобы притворяться.

— Просто хотела поинтересоваться, нет ли у тебя вестей о Билле.

Эмили ждала этого вопроса.

— Нет. Клянусь. Вообще ничего.

Мэгги была явно разочарована. За прошедшие годы они с Волком очень сблизились. Он даже пару раз отмечал с ними Рождество — до того как у них родились внуки.

— Если что, знай — мне можно доверять.

— Я знаю. Но это ничего не меняет в том факте, что он так и не вышел со мной на связь.

— Он вернется, — сказала Мэгги.

Бакстер не понравилась обнадеживающая интонация ее фразы.

— Тогда его сразу арестуют.

— Мы говорим не о ком-то, а о Билле, — улыбнулась Мэгги. — Вполне естественно по нему скучать. Мы все по нему скучаем. Но никто — так сильно, как ты.

За годы знакомства она достаточно много видела Бакстер и Волка вдвоем, чтобы понимать, что их отношения давно стали глубже, чем между просто друзьями или коллегами.

— Вы до сих пор не познакомились с Томасом, — сказала Эмили, вроде бы меняя тему, но на самом деле нет, — в следующий раз захвачу его с собой.

Мэгги ободряюще улыбнулась, но Бакстер от этого стало еще досаднее.

Дрель на втором этаже умолкла.

— Иди наверх, я сейчас принесу чай.

Ориентируясь по запаху свежей краски, Бакстер взошла по лестнице и увидела Финли, который стоял на четвереньках и прилаживал половицу. Бывшую коллегу он заметил, только когда она кашлянула, после чего бросил дела, поднялся на ноги, застонал, когда предательски затрещали кости в колене и спине, и заключил гостью в объятия.

— Эмили! Я не знал, что ты нас навестишь.

— Да я и сама не знала.

— Ты даже не представляешь, как я рад тебя видеть. В свете последних событий мы постоянно за тебя волнуемся. Садись-садись, — пригласил он, но сразу понял, что это было не очень гостеприимное предложение. Целый угол усыпанного опилками пола зиял дырой; прислоненные доски, которыми ее предполагалось закрыть, ждали своего часа; оставшееся пространство занимали банки с герметиком и краской, перемежавшиеся старыми инструментами.

— Пойдем-ка вниз, — сказал он, немного подумав.

— Нет-нет, здесь хорошо… красиво, мне нравится.

— Мне тоже. У нас было только два варианта: либо делать пристройку, либо переезжать, — сказал он, махнув на комнату, — хотим немного помочь детям, тем более что сейчас я…

— Заскучали?

— Нет, отошел от дел, — с кривой улыбкой поправил он ее. — Точнее, я смогу отойти от дел, если Мэгги наконец определится с цветом.

— Большая пристройка, крутая машина… — сказала Бакстер; ее слова были скорее вопросом, чем восхищением.

— Что тебе сказать? Когда я начинал работать, пенсии еще кое-чего стоили. А вот ты уже не получишь ни хера, — он умолк и навострил уши, пытаясь определить, не слышала ли Мэгги сорвавшегося с языка ругательства. — Ну, так что… зря я за тебя волнуюсь или нет?

— Зря.

— Да?

— Завтра к обеду все будет кончено, — улыбнулась Бакстер, — вы узнаете обо всем, когда Ванита выйдет рассказать, как спасла мир, просиживая штаны за моим столом.

— Что же такого случится завтра? — встревоженно спросил Финли.

— Ничего, о чем вам, старина, стоило бы беспокоиться. Главным образом, мы будем наблюдать, как ФБР делает свою работу, — солгала она, прекрасно зная, что он поедет за ней и будет неотступно следовать по пятам, если ему покажется хоть на мгновение, что он может ей пригодиться.

По этой же самой причине она уже соврала Эдмундсу.

Финли бросил на нее пристальный взгляд.

— Сегодня утром меня представили новому комиссару, — сказала она, — он просил передать вам привет.

— Как он там? — спросил Финли, решив, наконец, сесть на пол.

— Насколько я поняла, питает к вам самые теплые чувства. А кто он вообще такой?

Размышляя над ответом, Финли устало потер запыленное лицо.

— Старейший друг Фина, — ответила за него Мэгги, поднимаясь по лестнице с подносом и банкой, куда складывались деньги, взимаемые с мужа за ругательства, — когда мы с ним только познакомились, они были неразлучны как братья. Даже больше, чем братья.

— Но вы никогда мне о нем не рассказывали, — удивленно сказала Эмили.

— Рассказывал, милая моя. Помнишь историю про оживший труп? — напомнил ей Финли. — Или про самый крупный в истории Глазго налет на наркопритоны? Или про то, как один мой приятель получил пулю в задницу?

— Так это все было о нем?

Она столько раз слышала эти истории, что выучила их наизусть.

— О, да. Но это не значит, что из него получится хороший комиссар.

— Фин просто завидует, —