Адриан сел на Плясунью и взял поводья, но Ройс медлил. Он закрепил сумки, однако продолжал смотреть на окно их бывшей комнаты.

– Что-нибудь забыл?

– Ковер.

– Какой ковер? Нет, подожди… Ты шутишь?

– Он отлично пролез бы в окно и почти бесшумно упал бы на мостовую. – Ройс оглядел улицу. – Здесь не бывает стражников. Готов спорить, мы бы продали его в Новом Гур Эме за пять, а то и шесть золотых.

– Я уезжаю. – Адриан подстегнул Плясунью, но потом замер.

– Что? Тоже думаешь о ковре?

Адриан внимательно посмотрел на него:

– Нет. – Он показал через улицу на маленькую курносую собачонку, которая сидела на клочке недавно вскопанной земли. – Наверное, бродяжка. Я постоянно встречаю эту собаку. Жаль, у меня нет еды.

– Она не бродячая, на ней ошейник, – возразил Ройс, не отрывая взгляда от собачонки. Затем его глаза сузились, на лице отразилось изумление. – Это невозможно.

– Что именно?

Ройс перешел улицу.

Он славился своей ненавистью к собакам, и, решив, что Ройс причинит животному вред, Адриан спешился и кинулся за ним. Он догнал напарника, когда тот нагнулся, чтобы изучить ошейник шелудивой собачонки.

– Поверить не могу! – воскликнул Ройс.

– Во что? – спросил Адриан.

– Это Мистер Хиппл.

– Нет!

Ройс кивнул:

– Собака леди Мартел. Та, что подняла тревогу в поместье Хемли и едва не прикончила бедного стражника Ральфа. Как эта собачонка тут оказалась?

Адриан оглядел неопрятное поле с покосившимися столбиками.

– Это кладбище для бедняков. Вероятно, здесь могила леди Мартел.

– Леди Мартел не может быть похоронена на альбурнском кладбище для бедняков. Она жена богатого меленгарского лорда.

– Но разве Пак не упоминал о дневнике, принадлежавшем монаху по имени Фалкирк? – спросил Адриан.

– Нет. Он сказал, что дневник был написан неким Фалкирком, а она получила его от монаха.

– Странно. Интересно, что она здесь делает и как умерла. – Адриан печально посмотрел на собачонку. – Верный друг. Я слышал истории о подобных случаях. Собака так привязывается к хозяину, что ждет на его могиле, когда он вернется. Некоторые так и ждут до самой смерти.

Ройс глядел на собаку и на могилу.

– Может, нам следует взять Мистера Хиппла с собой? – предложил Адриан, наклонившись к собачонке.

Маленькая дворняжка с плоской мордой и загнутыми ушами огрызнулась.

– Или нет.

Они вернулись к лошадям и взобрались в седла.

– Может, Эвелин возьмет пса к себе, – с надеждой произнес Адриан.

– Или его раздавит фургон молочника. Не знаю, какая участь хуже, – откликнулся Ройс.

На улицах было так же людно, как в день их приезда, но на сей раз толпа двигалась в одну сторону: из города. Подобно Ройсу и Адриану, все покидали Рошель, направляясь по домам. Спустившись с холма, они увидели, что площадь убрана. Стучали молотки у дверей галереи, колокола Гром-галимуса вызванивали время, однако ни один лоточник не разложил свой товар. Вместо них груды цветов окружали пустой пьедестал, на котором прежде стояла семнадцатифутовая статуя Новрона. Венки, свечи и нежные портреты мешались с охапками свежих цветов. Странно, но между мемориалами слугам и аристократам не было границы. Ничто не отделяло избранных от простолюдинов. Подобно смерти, скорбь объединила всех и стерла различия.

– Не могу сложить все это воедино, – признался Адриан, пока они ждали своей очереди за тремя семейными фургонами, чтобы перебраться по мосту на Губернаторский остров. – Почему чтение дневника монаха, жившего несколько тысяч лет назад, убило леди Мартел и Вирджила Пака? Вероятно, древний призрак хочет вернуть себе дневник. Что приводит на ум очередную загадку.

– Какую?

– Кто убил Эразма Нима?

Ройс пожал плечами:

– Голем, надо полагать.

Адриан покачал головой:

– Только Виллар, Грисвольд и Эразм знали, как пробудить голема. Ты гонялся по крышам за Вилларом, когда погиб Эразм.

– Значит, это был Грисвольд.

– Нет. Он убежал с кладбища. И кроме того, эти двое были друзьями. У него не было причин убивать Эразма.

– У меня тоже есть друг, и я постоянно хочу убить его, – невозмутимо сообщил Ройс.

– А, значит, ты признаешь, что мы друзья?

– Я ни слова не сказал про тебя. Не будь столь самонадеянным.

Фургон перед ними медленно тронулся. Они находились у края моста, где большая горгулья, рядом с которой когда-то стоял Ройс, по-прежнему охраняла вход на Губернаторский остров.

Адриан оглядел море теснящихся башен и гротескных статуй, над которым возвышались шпили собора. Даже днем высокие здания отбрасывали множество теней, и старый город казался мрачным. Кто знает, сколько он таил секретов.

Ройс резко обернулся.

– Что? – спросил Адриан, тоже оглядываясь, но увидел лишь дома и людские толпы.

– Ничего.

– В чем дело?

– Мне в голову пришла одна мысль.

– Какая?

– Почему леди Мартел могли похоронить в безымянной могиле. Потому что ее тело никто не забрал. Никто не сумел опознать ее.

– Это очевидно. Если бы они знали, кто она такая, ее труп отправили бы в поместье Хемли.

– А как ты думаешь, почему? Почему ее никто не опознал?

– Ты хочешь сказать…

Ройс кивнул:

– А если у леди Мартел не было лица?

Поморщившись, Адриан плотнее закутался в свой синий шарф.

Перебравшись на противоположную сторону реки, они двинулись в холмы, на запад. Поднявшись на вершину, обернулись, чтобы бросить последний взгляд на Рошель. С такого расстояния город, лежавший в долине, окруженной горами и морем, представлялся причудливым, даже романтичным.

– А это что такое? – Ройс показал на крепость дальше по берегу.

Замок был лишь силуэтом на вершине далекой горы, но даже издали выглядел грозным, опасным, могущественным.

– Замок Блайтин, – ответил Адриан. – Именно там держали в темнице Гленморгана-третьего. Теперь это штаб-квартира серетских рыцарей. Жутковатое местечко. Хочешь заглянуть?

Ройс поднял капюшон.

– Нет. Поедем домой. Я никогда сюда не вернусь.

Адриан рассмеялся:

– Никогда не говори никогда…

– Замолчи!

– Это вызов богам, для которых наша жизнь – ерунда…