На это Кроль высказал замечание, что в таком случае, «если в Самаре соберутся 70 депутатов и объявят себя Всероссийским Учредительным Собранием, а в Оренбурге соберутся 30 депутатов и тоже себя объявят Всероссийским Учредительным Собранием, то получится явный абсурд». «Признает ли его в таком качестве страна?» Кадетская партия, устами Кроля, признать это отказывалась. Фомин предложил вообще исключить наименование «Всероссийское Учредительное Собрание» применительно к оставшейся части его представителей, заменив его термином «группа членов». Тем самым вопрос был переведен в плоскость разрешения проблемы кворума, необходимого для легитимации оставшегося «депутатского корпуса». Правда, сибиряки в лице Серебренникова и поддержавшего его Сапожникова заявили, что, независимо от сроков созыва старого Собрания и его кворума, они признают законной только новую Конституанту. Кроль предлагал использовать теоретически правомерный критерий определения кворума в 400 плюс 1 человек (около половины от общего числа избранных). Показательно, что схожий кворум («более 400 членов») для начала работ Собрания признавался и декретом Совнаркома от 26 ноября 1917 г. Но в конце 1918 г., в условиях разрухи на транспорте, разделения страны враждебными фронтами, такой кворум становился недостижимым.

Во время заседания 15 сентября Зензинов и Гендельман согласились на признании правомочным кворума в диапазоне от 200 до 250 человек («половинный состав» от числа членов Собрания, за исключением большевиков и левых эсеров). Срок сбора кворума не должен был превышать 1–1,5 месяцев (позднее эсеры согласились с переносом срока созыва вместо 1 ноября 1918 г. на 1 января 1919 г.). Обеспечением созыва Собрания в нужный срок и в нужной численности должен был заниматься специально созываемый Съезд членов Учредительного Собрания, (включающий всех членов Собрания, бывших в Уфе и «на территории, освобожденной от большевиков», и который, согласно предложенной Гендельманом резолюции, должен был стать «государственно-правовым органом». При этом не исключалось, что собравшиеся депутаты этого Съезда решат лишь «единственный и основной вопрос о перевыборах»; подобный вариант предлагался еще Самарским Комучем. Теперь этот проект стал основой одного из пунктов утвержденной Совещанием резолюции.

Менее упорными оказались споры об учреждении Директории. Предложение Чокаева сделать правительство коалиционным, на основе тех же принципов представительства, на которых было созвано Уфимское Совещание, было отвергнуто – «каждый член Директории был бы ставленником только своей группы, что противоречит принципу соглашения». Не был поддержан и принцип создания коалиционного кабинета – его неработоспособность подтверждал пример Временного правительства. Соглашение было достигнуто принятием принципа персонального представительства (утверждалась отдельно кандидатура каждого члена Директории).

Комиссия постатейно обсудила также проект «Программы работы Временного правительства». Здесь наибольшие споры вызвал пункт о сохранении правовой силы за принятым 5 января 1918 г. «Основным законом о земле» (программное требование эсеров о «социализации земли»). Столкнувшись с категорическим несогласием кадетов (Кроль), в окончательном варианте указание на закон 5 января было снято.

Принципиально важное обсуждение статуса «государственных образований» закончилось следующим решением: «Установление пределов компетенции областных правительств… предоставляется мудрости Временного Всероссийского правительства».

Таковы оказались главные результаты 10 заседаний, пятидневной напряженной работы Комиссии, единогласное утверждение которых произошло уже на самом Совещании. Последним актом Комиссии стало обсуждение «имен», которых, по словам Авксентьева, следовало «поставить во главе возрождающейся, должнествующей быть единой, сильной, могучей Российской Республики». Персональный состав, предложенный в начале заседания 19 сентября, выглядел так, что наибольшие предпочтения у ведущих фракций имели кандидатуры председателя Совещания Авксентьева (его выдвигали эсеры, правительство Урала, Союз Возрождения и энесы), генерала Болдырева (за него были кадеты, правительство Урала, Союз Возрождения, энесы), Астрова (его выдвигали кадеты, Союз Возрождения, энесы, группа «Единство»), Аргунова (его поддерживали кадеты и группа «Единство») и Чайковского (поддерживался энесами и «Единством»). Нетрудно заметить, что одобренная в Москве Союзом Возрождения схема представительства (левые, правые и военный), в общем-то, соблюдалась и в Уфе. Из предлагаемых кандидатур только Авксентьев и Чайковский могли считаться фигурами со сложившейся к концу 1918 г. «всероссийской известностью», тогда как Астров и Аргунов пользовались значительным авторитетом лишь в определенных партийно-общественных сферах. Интересно, что все выдвигаемые кадетами кандидаты, за исключением Астрова, не принадлежали к партии народной свободы. Сугубо партийными выдвиженцами были эсеры И.Е. Тимофеев и В.М. Зензинов, член «Единства» П. П. Маслов (его поддерживало также уральское правительство). Из «всероссийских» имен «Единство» выдвигало Брешко-Брешковскую. Свой вариант, включавший «всероссийские» и «региональные» кандидатуры, предлагали сибирские и казачьи делегаты: генерал М. В. Алексеев, члены ВСП Вологодский, Сапожников, Михайлов, член «Делового кабинета» Хорвата С. В. Востротин. Из всех вышеназванных кандидатур предстояло избрать максимально приемлемые для большинства и при этом пользующиеся наибольшим авторитетом фигуры. После Михайлов, Восторотин, Тимофеев и Маслов были отклонены. Окончательный вариант приемлемой для всех Директории включал Авксентьева, Астрова, Болдырева, Вологодского и Чайковского. Число членов Директории определялось в пять человек, но при этом каждому из них полагался заместитель с равным статусом, согласно принципу «при первоначальном формировании Правительства отсутствие члена Правительства обуславливает вступление в состав Правительства его заместителя». Это и позволило ввести «спорные» фигуры в структуру Всероссийской власти. Рабочий вариант Комиссии предусматривал следующее соотношение членов и заместителей: Авксентьев – заместитель Аргунов («эсеровская группа»), Астров – заместитель Виноградов («кадетское представительство»), генерал Болдырев – заместитель генерал Алексеев («военная группа»), Вологодский – заместитель Сапожников («сибиряки») и Чайковский – заместитель Зензинов («социал-демократическая группа»).

Поздно вечером 23 сентября 1918 г. началось торжественное заключительное заседание Уфимского Государственного Совещания. Итогом стало подписание Акта об образовании Всероссийской Верховной власти, называемого нередко «Конституцией Уфимской Директории». Как уже отмечалось, «директориальная» система управления была не нова в российской политико-правовой практике с 1917 г. Формально, опираясь на решения Московского Государственного Совещания в сентябре 1917 г., Керенским уже была образована Директория, облеченная верховной властью, необходимой для обеспечения выборов в Учредительное Собрание.

«Пять лиц», составлявших Временное Всероссийское правительство, перечислялись поименно, в алфавитном порядке (как это и было предрешено Комиссией): Авксентьев, Астров, Болдырев, Вологодский, Чайковский. Важно отметить, что в Акте упоминались только эти пять человек («директоры»), а их заместители обозначались в приложении к Акту, общим списком, без прямого указания на то, кого именно они призваны «замещать». Их статус определялся просто: «На случай выбытия из состава Временного правительства того или иного члена его в качестве заместителей избираются…» (далее шло перечисление фамилий, но уже не в алфавитном порядке, а в порядке, который при сопоставлении с вышеозначенным списком условно напоминал «заместительство» «директоров», принятое Комиссией: Аргунов, Виноградов, генерал Алексеев, Сапожников и Зензинов). В прилагаемом к Акту «порядке изменения состава правительства» отмечалось, что, «осуществляя на указанных основаниях верховную власть, Временное Всероссийское правительство действует как орган коллегиальный», а «члены его – до Учредительного Собрания – не ответственны и не сменяемы».