А: Они хорошо общались? На “ты” или на “вы” были?

Д: На “ты”, по-моему. Не буду врать.

А: Как тебе кажется, у него была одна система политических взглядов или все на эмоциях? Он пытался какую-нибудь философию построить в разговоре?

Д: Ну, у него была одна идея – убрать Путина от власти. Он говорил: “Это моя ошибка, я его привел, я его и должен убрать, освободить Россию от тирана”.

А: Ты с ним спорила?

Д: Ну конечно, изначально спорила. Потом мое мнение могло меняться в разные стороны, и не всегда я была “за”, особенно когда у меня квартиру отняли – я вообще не “за” стала резко.

А: У тебя квартиру отняли?

Д: Да, у меня отняли квартиру. Аресты там и прочее. Я ему, собственно говоря, звонила и говорила: “Вот пришел Следственный комитет, и у меня хотят наложить арест на квартиру, ничего не останется у меня. Есть вариант как-то договориться?”

А: Она была на тебя оформлена? Как можно отобрать?

Д: Она была на меня оформлена, да. Легализация украденных у государства средств. Меня запугали в Следственном комитете, на Лубянке тоже. Боря говорил: “Пошли их всех на х*й. Я тебе подарю новую. Ничего у тебя никто не отнимет” – вот его точка зрения.

Я не знаю, нужно это оставлять на пленке или нет, но я ее продала, отдала взятки. Вытащила какие-то деньги себе, не послушала Борю. И слава богу, что никакого ареста, соответственно, не было.

А: Слава богу. Наверное, не могли отобрать, легально очень трудно отобрать.

Д: Что еще сказать про политику? Он очень сильно хотел вернуться, убрать Путина. Он делал что-то вроде Таможенного союза: вот есть Европа, есть Россия, а между ними надо создать еще какой-то союз, не входящий в Европу и против России. Там должна быть Украина, Белоруссия и Грузия. Собственно, вот мы летали в эту Грузию в этих пьяных состояниях. Он летел с какими-то бумажками, которые чуть не облили, одну подпись получили. Еще нужно было две подписи, и это бы все совершилось. Я думала: “Господи, неужели так политика делается?” Просто не могла в это поверить. А он мне рассказывал, как во времена Ельцина в 90-е он примерно так же облетал губернаторов всех областей и собирал подписи.

А: Расскажи веселую историю с бриллиантовым кольцом.

Д: Ну, веселую… Для меня она на тот момент была веселая, а для него это была не очень веселая история. Спустя пять месяцев после помолвки мы снова прилетели на тот остров в Карибском бассейне, отдыхать. Я не хотела отдыхать, но он меня просил: “Давай полетим”. Я говорю: “Хорошо, на несколько дней”. Я была с подругой. И еще был Саша Гусов, фотограф, который был его другом и часто делал мне какие-то съемки. Мы все выпили, все были навеселе, я пошла на пляж фотографироваться. Я тогда уже была коронованная особа, в этой короне я и фотографировалась.

А: В какой короне?

Д: “Красе России”. Я уже была “Краса России”. И до фотосессии я сказала: “Боря, пожалуйста, поставь самолет, я лечу в Майами”. Он: “А почему? Что? Как?” Я говорю: “Ну вот так, мне надо лететь”. У меня уже была личная жизнь, отдельно от него. Он в принципе про это знал, и я удивлялась, как он еще все это терпел. Но у нас уже с ним не было никакой сексуальной близости больше полугода. Я была от него второй раз беременна, две внематочных, и я сказала: “Я с тобой боюсь что-либо делать, это чревато детьми, выкидышами, внематочными”.

А: Предохраняться ему в голову не приходило?

Д: Нет, не приходило, он хотел детей. Он мне подписывал свою книгу про суд с вами – с тобой, Петь: “Нашим будущим детям”.

И вот он очень расстроился, потому что он подозревал, к кому и куда я лечу в Майами. На эту нашу съемку на пляже он пришел с четырьмя бокалами шампанского, раздал фотографам, моей подруге, мне – и говорит: “Почему ты не в кольце?” Это было красивое кольцо Graff, идеальной чистоты, шикарное. Причем он его купил в кризисной для него ситуации.

А: За несколько сотен тысяч долларов.

Д: Я сказала: “Оно лежит в комнате на дамском столике”. Он вернулся с кольцом и, как он любит, толкнул речь: “Здесь у нас была помолвка, здесь я тебе сделал предложение, здесь я тебя полюбил, и здесь я все это закончу”. И тут он замахнулся – я не поняла, что происходит, я увидела только отблеск колечка – и бульк! “И выпьем за это”. И стоит, улыбается. У нас у всех просто челюсти отвалились. Подруга не поняла, что происходит. Охранник, кажется, побежал за аквалангами, Гусов уже плескался в волнах. А я просто развернулась и ушла.

А: Ты знаешь, что было потом, когда ты улетела? Они вызывали аквалангистов.

Д: Потом было сначала то, что я приехала в аэропорт. Никакой самолет там не стоял, он меня решил так наказать. Я на каком-то чебурашкином острове осталась ночью одна с подругой, мы нашли какой-то отель, взяли билет на рейсовый самолет до Майами, я улетела туда. И через два-три дня Гусов с девушкой, своей нынешней женой, балериной, писали мне, что они ныряют с аквалангами.

А: Гусов мне рассказал, что минут через 15 после того, как ты уехала, Боря подумал, что это нехорошо, и они вызвали команду аквалангистов. Вообще-то достаточно глупая идея, потому что если кто-то найдет, зачем отдавать?

Д: Прошло два дня, я это узнала, и потом прошло еще два дня, и он мне стал звонить: “Даш, я погорячился. Я тебе подарю новое кольцо, в два раза больше. Пожалуйста, из Майами будешь лететь – залети в Лондон, давай с тобой увидимся”.

А: При этом у вас не было близких отношений. Это такая настоящая любовь, действительно.

Д: Ой, платоническая, да. Мне кажется, он идеализировал меня и наделил меня таким качеством: он думал, что если я буду с ним, он вернется в Россию.

А: У него вообще был такой взгляд, долгий: сегодня близкие отношения, завтра неблизкие, потом снова будут близкие. Суетиться сейчас не надо. Надо на всякий случай держать при себе, а там разберемся.

Д: Это уже вы как мужчина думаете.

А: Ты так и не полетела к нему в Лондон?

Д: Я летела через Лондон. В Лондоне я забрала какие-то свои вещи, которые там оставались, самые дорогие, которые мне хотелось забрать. Я понимала, что я не вернусь. Он не понимал. Мы сидели в итальянском ресторане, по-моему, один из его любимых – не помню, как называется. Он даже, по-моему, меня повел в Graff кольцо выбирать. В два раза больше. Я, конечно, говорю: “Ты вообще сумасшедший, да, но ты отличаешься”.

А потом он звонил на Новый 2011 год, почти что плакал, чтобы я прилетела. Но я ему говорила: “Нет, мы расстались, я не полечу”. Он говорит: “Это ты прикалываешься, ты смеешься? Ты так не можешь, ты должна прилететь”. Я говорю: “Нет, я не полечу”.