«1. До 200 танков и до двух дивизий мотопехоты противника при поддержке авиации атакуют боевые порядки частей, овладели Черкасским, Ярки, Ново — Черкасским, выс. 246.0, вышел на шоссейную дорогу и развивает успех в северном и северо–восточном направлениях.

2. Дивизия с боями отходит на новый оборонительный рубеж: три кургана 500 м. сев. Луханино, роща 1 км северо–восточнее Луханино, Сырцев, выс. 242, 2.

3. Справа и в полосе обороны дивизии во втором эшелоне обороняется 90‑я гв. сд на рубеже: Завидовка, Раково, Алексеевка, Луханино, Сырцев, Дуброво.

4. Решил: во избежание глубокого обхода танков и мотопехоты противника в тыл, части с боем отвести на новый рубеж обороны, где совместно с частями 90‑й гв. сд уничтожить танки и пехоту противника.

5. 196‑й гв. сп с боем отойти и прочно оборонять участок: три кургана 500 м севернее Луханино, роща 1 км северо–восточнее Луханино.

КП полка — овраг 2 км севернее Луханино.

6. 199‑й гв. сп с боем отойти и прочно оборонять участок: (иск.) роща 1 км северо–восточнее Луханино, Сырцев.

КП полка — район трех курганов +1.2.

7. 201‑й гв. сп с боем отойти и прочно оборонять участок: (иск.) Сырцев, выс. 247.2, седлая развилку дорог в районе кургана +2.2.

8. Мой резерв — учебный батальон — оборонять район обороны по южным скатам выс. 218.5, быть готовым к переходу в контратаку противника в направлениях: Луханино, Сырцев, выс. 242.2.

9. Артиллерии — не допустить прорыва танков и мотопехоты противника в северном направлении.

10. КП дивизии — северная окраина Сырцево»{508}.

Для прикрытия начавшегося отхода войск комдив мог рассчитывать только на боевые машины 245‑го отп и 1440‑го сап. Однако очень существенную поддержку в этой тяжелой обстановке оказали не столько они, а, прежде всего, 27‑я оиптабр. Еще ночью за рубеж 67‑й гв. сд отошел и развернулся ее 1837‑й иптап. О действиях этого полка мы поговорим чуть позже, а сейчас отмечу, что все эти части: 245‑й отп, 1440‑й сап и 1837‑й иптап — сыграли ключевую роль в отражении [545] атак частей 48‑го тк с юга на север: от дороги Бутово — Дуброво в направлении сел вдоль русла Пены и особенно при прикрытии отхода уцелевшего личного состава гвардейской дивизии полковника А. И. Баксова.

В 12.00 по радио И. М. Чистяков отдал приказ этим трем полкам отходить на новые рубежи, но сразу выйти из боя оказалось невозможно. В течение трех часов, используя складки местности и возможности боевых машин и орудий, их экипажи и расчеты медленно отступали, нанося противнику урон. Опираясь на 1837‑й иптап, танкисты и самоходчики упорной подвижной обороной к северу от дороги Бутово — Дуброво сумели сковать значительные силы врага. Они не позволили немцам с ходу прорваться к переднему краю второго оборонительного рубежа и окончательно уничтожить личный состав потерявших управление подразделений 196‑го гв. сп, отходивших в район Алексеевка — Луханино. Полк В. И. Баженова был рассеян и потерял боеспособность. Два других стрелковых полка и два дивизиона артполка 67‑й гв. сд были оттеснены 11‑й тд и 167‑й пд на юг от дороги Бутово — Дуброво и попали в окружение в поймах рек Ворсклы и Ворсклицы.

После того как «Великая Германия» полностью втянулась в горловину прорыва, штаб 48‑го тк утратил связь с ее управлением, а в свою очередь командование этой дивизии со своими частями. Генерал Меллентин выслал в предполагаемый район нахождение боевой группы Хейерляйна офицера связи, который в 11.00 по радио сообщил: боевая группа ведет ожесточенный бой в 2 км северо–восточнее выс. 246.0 с атакующими русскими танками. Что же касается основных сил дивизии и 10‑й тбр полковника Декера, то связи с ними установить не удается и где они находятся — непонятно.

В боевой группе «Великой Германии» находился командир танкового полка дивизии полковник граф Штрахвиц. Он попросил офицера связи корпуса передать в штаб дивизии, что, по его мнению, сейчас нельзя отдавать инициативу русским и ввязываться в позиционные бои, необходимо решительно наступать. Для того чтобы быстро уничтожить атакующие танки врага и продолжить атаку, своих сил у него не хватит, а связи с бригадой Декера нет. Поэтому он попросил подчинить ему все находящиеся в этом районе войска, в том числе и мотопехотные подразделения. В 11.25 такой приказ был получен, и через полчаса, в 12.00, группа Штрахвица перешла в наступление, а из бригады «пантер» по–прежнему сообщений не поступало.

Далее ситуацию в полосе действий основных сил корпуса Кнобельсдорфа в деталях проследить трудно. Сообщения из всех дивизий поступали противоречивые, а часто просто [546] ошибочные. Все это накладывалось на неустойчивую связь с действовавшими на острие главного удара мд «Великая Германия» и 10‑й тбр.

Немцы хотя и долгое время изучали систему нашей обороны, используя при этом различные формы разведки, однако их боевые части имели очень поверхностное представление о ее принципиальной схеме. Тем более не понимали компоновку рубежей изнутри и слабо ориентировались на той местности, где развернулись основные боевые действия. Поэтому частые ошибочные донесения из передовых частей о занятии той или иной высоты, прорыве к тому или иному населенному пункту доставляли много хлопот штабам всех уровней. О существенных сложностях со связью и управлением наглядно свидетельствуют записи и в журнале боевых действий корпуса:

«По докладу «Великой Германии» выс, 210.3 находится в руках ее разведбатальона. Но, возможно, это ошибка, так как в этом донесении речь шла о выс. 210.7. Дивизия получает указание: в любом случае взять разведбатальоном выс. 210.3.

В дальнейшем доклады из танковых клиньев поступают неясные. 11‑я тд, кажется, ведет бой в северной части лога Орлов (северо–западнее с. Ново — Черкасское. — В. З.). Разведбатальон действует с юго–востока через лесок южнее балки Орлов»{509}.

Еще толком не разобрались офицеры оперотдела корпуса, какую высоту занял разведбатальон «Великой Германии» — 210.7 или 210.3, как тут же поступил новый доклад, который поверг всех в состояние легкой эйфории. Командование «Великой Германии» доносило: ее танки и соседней 11‑й тд вышли к изгибу дороги Белгород — Обоянь, точнее, к выс. 254.5. Это означало, что менее чем за два часа наступления войска корпуса выполнили первую задачу и вышли на левый фланг 2‑го тк СС. Столь быстрое продвижение было расценено как большая удача.

По мере возможности эта информация 48‑го тк была перепроверена и быстро передана наверх. Генерал Кнобельсдорф связался с Готом и порадовал его хорошей новостью. Командующий армией высоко оценил действия войск Хейерляйна и Микла и распорядился связаться со 2‑м тк СС, чтобы сориентировать Хауссера в текущей обстановке и уточнить, когда он будет готов уступить место войскам Кнобельсдорфа.

Но затем в штабе 48‑го тк почувствовали неладное. Дивизия Хейерляйна растянулась по фронту недопустимо широко, не со всеми частями ее командование имело связь. В частности, [547] где находится полк «пантер» и как он действует, было неясно. Более того, прямой связи с «Великой Германией» у корпуса не было, информация шла через офицера связи, донесения поступали порой путаные. Но уж очень хотелось верить в столь стремительный рывок. Еще раз перепроверив данные, генерал Меллентин все–таки решил, что это действительно реальный успех. Поэтому уже даже в послеполуденные часы, в ходе совещания Гота с командованием корпуса, больших сомнений в прорыве к обояньскому шоссе не было. Тем более что после совещания появились новые подробности, свидетельствующие о том же. В журнале боевых действий 48‑го тк отмечается: