Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но Томас вернулся еще до конца второго дня. Он приехал один, и стоило Саре увидеть его, как она разрыдалась.
– Патрик их не отпустил? – воскликнула она, когда мы оба попытались успокоить ее.
– Они приедут завтра, – сообщил Томас, целуя ее. – Ну-ну, Сара, очень жаль, но им же нужно собраться, и Нэнни сказала, что раньше никак не получится.
– Но почему ты их не дождался? Почему вернулся так быстро?
– Потому что нужно кое о чем поговорить.
За этим наступила пауза. Вечер только начинался, мы сидели в гостиной нашего номера. Нед читал газету за столом у окна, Сара чинила одежду, а я в блокноте подсчитывал предстоящие траты и соотносил их с имеющимися деньгами. Перед тем как появился Томас, я оглядел комнату и подумал, какая мирная, семейная картина.
– Кое о чем поговорить? – повторила Сара, и я увидел, как ее пальцы сжали иголку, когда она снова принялась за работу.
– О ситуации в Кашельмаре. – Томас все еще стоял, смотрел на нас. – Патрик очень болен. За день до нашего приезда он напился чуть не до смерти, и Маделин обещает поместить его в первоклассную лечебницу под Лондоном. Так что ты, Сара, вполне сможешь вернуться в Кашельмару со всеми детьми, едва Патрик придет в себя настолько, что будет в состоянии уехать.
– А Макгоуан? – боязливо спросила Сара. – Он уехал, как обещал? Патрик не собирается к нему?
Он посмотрел на нее, но его явно удовлетворило то, что он увидел. Томас повернулся ко мне.
– Макгоуан мертв, – сказал он.
В комнате повисла тишина. Хотя я и смотрел на Томаса, но почувствовал, что Нед кинул на меня взгляд через плечо. Он подходил к дверям пожать руку дяде, а теперь возвращался к своей газете у окна.
– Так, значит, он мертв! – воскликнул я с удовольствием, которого даже не пытался скрыть. – Очень кстати! Бесчестный ворюга! Лучшей новости я сто лет не слышал!
– Его убили, – сообщил Томас.
– Конечно. Ни один мерзавец, подобный ему, не умирал своей смертью. И какой герой вонзил нож ему в сердце?
– Макгоуана застрелили, – возразил Томас. – Убили его и его отца. Убийцу не нашли.
– Дай ему Бог благополучия и процветания. – Я поудобнее устроился в своем кресле.
Несколько секунд мне казалось, что Томас не клюнет на эту наживку, но он все же открыл свой маленький ротик и заглотил ее.
– Драммонд, я не могу относиться к вашим словам иначе как к недостойным. Знаю, Макгоуан был отвратительный тип и вы имели все основания его ненавидеть, но оправдывать убийство… превращать закон в посмешище…
Именно это мне и требовалось.
– Звучит сильно, особенно в устах англичанина, – перебил я. – Английские законы всегда поворачивались к ирландцам спиной, мистер де Салис. Хью Макгоуану много лет позволялось грабить долину, мародерствовать. А почему? Потому что англичане столетиями грабили Ирландию, мародерствовали здесь – вот почему, и все это во имя закона и порядка, правосудия, добродетельности и веры!
– У меня нет ни малейшего желания ввязываться в политический спор, который может закончиться только одним: вы сошлетесь на пример треклятого Кромвеля в Дрогхеде, – с удивительной выдержкой ответил молодой Томас. – Знаю, Ирландия страдала в прошлом, но она должна считать, что ей повезло находиться в девятнадцатом веке под покровительством Англии, а не какой-нибудь другой страны, вроде России, – вот тогда у вас и в самом деле был бы повод для сетований! Англия вливала деньги в Ирландию. Английская система социального обеспечения намного превосходит таковую в любой другой стране Европы…
– Нам не нужны никакие деньги! – возразил я. – Нам нужна свобода!
– Вы хотите оставаться в Средневековье, – обвинил Томас, – и по зрелом размышлении, вероятно, там вам самое место.
– Мы хотим жить в стране, где мы владеем собственной землей. Мы хотим жить в мире, в котором нет страха перед неурожаем, где люди, вроде Хью Макгоуана, не могут грабить, бить, выселять нас из того единственного дома, который у нас есть. Мы хотим жить в мире, где человека не приговаривает к наказанию пристрастный состав присяжных за преступление, которого он не совершал. И мы хотим жить в стране, где слово «убийца» не равнозначно словам «патриот» и «герой».
– Не является ли это признанием того, что вы и убили Хью Макгоуана? – спросил молодой Томас, который раззадорился до полного бесстрашия. – Судя по всему, так оно и было.
– Томас! – выдохнула Сара. Играла она абсолютно точно. Сара перед этим стояла, но теперь резко села, словно это потрясение было слишком сильно для нее.
– Сара, тебе лучше нас оставить, – велел Томас. – Нед, помоги матери – проводи ее в спальню.
Нед не шелохнулся.
– Я тебе помогу, детка. – Я подошел к Саре и незаметно пожал ее руку. – Позволь мне.
Она подчинилась, словно оглушенная. Не закрыв дверей, чтобы Томас мог видеть каждый наш шаг, я провел ее в спальню, нагнулся и поцеловал, когда она рухнула на кровать.
– Беспокоиться совершенно не о чем, детка, я тебе клянусь, – произнес я самым убедительным тоном, – потому что я могу доказать свою невиновность, и, если ты подождешь здесь, я вернусь в гостиную и объясню это мистеру де Салису.
Она кивнула, стараясь не встречаться со мной взглядом, и я вышел из спальни, закрыл дверь и приготовился своим козырным тузом побить все аргументы молодого Томаса.
– Мистер де Салис, – убедительным тоном начал я, – я клянусь вам памятью моей матери, что во время разговоров с моей родней о Хью Макгоуане слово «убийство» мною ни разу не было произнесено.
– В таком случае, – проговорил самоуверенный молодой Томас, – у вас не будет возражений, если я спрошу у вас, где вы провели вторник.
– Какие могут быть возражения?! Я провел день в Линоне. Из Кашельмары сразу же отправился в Линон повидаться со старыми друзьями. Они могут это подтвердить. Ночевал я в гостинице, а на следующее утро сел в экипаж на Голуэй.
Последовала долгая пауза. Наконец молодой Томас сказал:
– Понятно. Вы простите мои подозрения, но в тот день вы были в Кашельмаре и…
– Ваша ошибка вполне понятна, и вы можете не сомневаться – я вас за нее не корю.
– …и Макгоуан оставил письмо, – добавил Томас с твердостью, которая неприятным образом поколебала меня. – И я читал это письмо.
Макгоуан, мой враг, моя Немезида…
– Оставил письмо? – с улыбкой переспросил я. – И в нем признание всех его преступлений?
– Он сообщил, что вы вынудили его написать письмо об отставке, угрожая пистолетом, что вы избили и мучили его.
– Именно такого рода ложь и следует ожидать от подобного извращенца! Господи Исусе, я в жизни не опускался до таких мерзостей, которые для него были нормой!
– Зачем бы тогда Макгоуан стал писать письмо, если бы это было неправдой?