и стал ждать возвращения Оксаны (оказалось, ее звали именно так).

Девушка явилась только на следующий день. Она была под хмельком и выглядела совсем не так, как в первый раз. В нарядном платье, с завитыми волосами, ярко накрашенная, она казалась старше своих лет и совсем не напоминала нимфу. В одной ее руке была зажата полупустая бутылка шампанского, а в другой она держала… сверток с грудным ребенком.

– Ну-ка, возьми, – скомандовала Габриелю Оксана, передавая ему младенца. Когда парень осторожно принял из ее рук сверток, она достала из-под половицы крыльца ключ. Отперла дверь и сказала: – Заходи!

Габриель зашел вслед за хозяйкой. Оксана взяла у него ребенка и положила его в кроватку.

– Ваш? – спросил Габриель.

– Мой, – ответила она. – Вернее, моя, это девочка… С собой пришлось в город брать, там есть с кем ее оставить… А тут никого близкого…

– Как зовут малышку?

– Кира.

– Красивое имя…

– Ты че приперся? – грубо спросила она. – Рассказали, что я честная давалка, и ты решил, что тебе что-нибудь обломится? – Оксана хлебнула шампанского прямо из горлышка и зло сощурилась. – А вот хренушки! Одному уже сегодня не дала – и тебе не обломится… Молокосос еще!

– Вы конфеты любите?

– Чего?

– Конфеты, – повторил он, протягивая Оксане коробку «Метеорита». – Еще цветы были, но они завяли… Пришлось выбросить, а то некрасиво как-то с такими… к даме!

– Господи боже ты мой! – то ли расплакалась, то ли рассмеялась она. – К даме! – Еще один глоток из бутылки. – Да какая я тебе дама, чудак? Ребенка вон и то не знаю, от кого нагуляла…

– Это не важно!

– Катись отсюда, а?

– Вы устали, я понимаю… Если хотите, я уйду. Но завтра обязательно вернусь. И буду ходить, пока вы мне не скажете «да»…

– Какое еще «да», мальчик?

– Когда я попрошу вас стать моей женой!

Она посмотрела на него с жалостью.

– Так хочется потрахаться?

Теперь был его черед одарить ее таким же взглядом.

– Я вас люблю. И хочу быть с вами. Если вы не хотите, то можно без секса. Для меня он не имеет большого значения…

Оксана опустила голову на сложенные на столе руки и расплакалась. Габриель хотел подойти к ней, чтобы успокоить, но она не позволила.

– Оставь меня одну! – выкрикнула гневно. – И конфеты свои дурацкие забери – не люблю я сладкого!

Габриель вынужден был уйти (естественно, без конфет), но уже на следующий день пришел к Оксаниному дому вновь. Его прогнали прочь. Как прогоняли еще много-много раз.

Наступила осень. Не календарная, а самая настоящая: с ледяным ветром с моря, штормами, низкой температурой. У Габриеля из теплых вещей был только свитер. Хорошо хоть удалось найти на свалке старое одеяло и диванную спинку. Из этого добра он соорудил шалашик. Там и ночевал. А утром, как на работу, шел к дому Оксаны. В любую погоду. При любом самочувствии. Даже когда у него температура подскочила и кашель раздирал легкие, он шел к ней, своей мечте. Но наступил день, когда он не смог добраться до заветного крыльца. Упал возле калитки, потеряв сознание.

Оксана натолкнулась на него, когда возвращалась из магазина. Наклонилась, тронула за лицо, да тут же руку отдернула – кожа была не просто горячей, а огненной. Легко подняв исхудавшего Габриеля на руки, Оксана внесла его в дом. Уложила на кровать. Укрыла. И пошла за фельдшером.

Выздоравливал Габриель долго и мучительно. Но все же выкарабкался. Все то время, что он хворал, Оксана ухаживала за ним. Когда же Габриель выздоровел окончательно и собрался покинуть ее дом, она сказала:

– Если все еще хочешь быть со мной, оставайся!

– Хочу, – ответил он. – Если вы, конечно, не из милости это предлагаете…

Она улыбнулась и покачала головой. В тот день Габриель почувствовал себя самым счастливым человеком на свете.

С Оксаной Габриелю было очень хорошо. Поверив в его искренность, измучившаяся от любовных разочарований женщина окружила парня заботой и вниманием. Она угождала ему во всем. И многим жертвовала. Например, отказалась от привычных поездок в город, где с давней подружкой, такой же неприкаянной, только живущей с матерью, а не с ребенком, они ходили по ресторанам и кино. Совсем перестала краситься (Габриель обожал ее естественную красоту). И умерила свои сексуальные аппетиты. Будучи женщиной страстной и более чем раскованной, с Габриелем она вела себя в постели как девственница. Потому что знала о его ханжеском отношении к сексу. По его мнению, заниматься любовью было допустимо в одной позе и не чаще двух раз в месяц. Если больше – это невоздержанность, а с «излишествами» – извращение.

Однако это не помешало Оксане забеременеть. Когда Габриель узнал, что она ждет ребенка, был несколько ошарашен. Как-то не задумывался он над тем, что от двухминутных соприкосновений телами могут родиться дети. Зато Оксана была на седьмом небе! Она всегда мечтала иметь большую семью, а тут такое счастье – ребеночек от любимого мужчины. И пусть мужчина еще сам дите, помощник из него никакой, денег еле-еле хватает на троих (Оксана вязала на дому), а дочка еще и ходить не начала, все это не важно, главное – у них будет настоящая семья!

Беременность протекала тяжело. Оксана мучилась болями в животе и очень быстро уставала. А тут еще Кира начала ползать, и за ней нужен был пригляд. Поручить это Габриелю Оксана не могла, зная, что, когда он погружается в задумчивое состояние, вокруг может происходить что угодно, хоть пожар, он этого не заметит.

Последние месяцы дались ей особенно тяжело. Боли стали невыносимыми. Оксана даже кричала ночами, будя Габриеля и дочь, которая тут же принималась плакать и не успокаивалась до утра.

Роды начались раньше срока, но прошли довольно хорошо. На свет появилась еще одна девочка. Оксана назвала ее Леночкой. Габриель был не против. Вернее, ему было все равно. Он не проявлял к дочери особого интереса. Для него существовала одна Оксана, его волновало ее самочувствие, а Лена вызвала лишь мимолетное любопытство.

Боли в животе после родов у Оксаны не прошли, а стали даже сильнее. Пришлось обратиться к врачу. Тот, сделав обследование, пришел в недоумение, как женщина с раком желудка в последней стадии смогла вынести беременность и роды. Да уже то, что она все еще жива, поразительный факт! При таком количестве метастаз другие давно отправились бы к праотцам.

О диагнозе врач решил больной не сообщать, сказать только ее сожителю, пареньку странноватому, но по-собачьи преданному своей женщине. Услышав о том, что Оксана умирает, Габриель чуть не умер сам от горя.