В-третьих, от скверного исполнения государством своих обязательств у нас и так ежегодно умирает огромное количество народа. По самой консервативной оценке, один только законодательный запрет на пересадку детских органов убивает в России 100 детей-сердечников ежегодно. А пороки сердца – далеко не единственная патология, при которой пересадка органов является вопросом жизни или смерти. В Америке в 2014 году выполнено 1795 пересадок детских органов, из них 1498 от мёртвых доноров и 287 – от живых.

В России все дети, которым врачи рекомендуют пересадку органов, должны умереть, потому что такой закон приняли наши полоумные думцы, насмотревшись страшилок Аркадия Мамонтова про “чёрных трансплантологов”, которые подстерегают российских детей в подъезде, чтобы забрать у них печень и подсадить собственному ребёнку (про тканевую совместимость на “Охотном ряду” сроду не слыхали). Такое у нас государство, и даже если все благотворители в одночасье самоустранятся от решения социально-медицинских проблем, лучше и гуманней это государство не станет. Наконец, очень важно понять, что в цивилизованном обществе государство – это не высшая и абсолютная ценность, а всего лишь инструмент, с помощью которого общество решает часть своих проблем. При этом любую часть этих проблем могут взять на себя другие структуры того же самого общества, с бюджетом никак не связанные. Где сильны религиозные традиции, там значительная доля социально-медицинских хлопот ложится на плечи церковных организаций: монашеские ордены содержат больницы, школы и сиротские приюты, религиозные общины скидываются на помощь инвалидам, монашки ухаживают за больными в государственных клиниках и т. п. Где развиты большой бизнес и меценатство – там государство не должно содержать ведущие университеты, потому что они сами с этим хорошо справляются. Ни Гарвард, ни Стенфорд, ни Кембридж, ни Оксфорд не сидят на шее налогоплательщика и не входят в структуру министерства образования. Где сильны общинные связи, но слабы вертикальные – как, например, в индийской деревне, жители которой практически не платят налогов, и мало кто бывал в столице родного штата, не говоря уже о каком-нибудь Нью-Дели, – никому не приходит в голову ждать от государства, что оно когда-нибудь проложит дороги или построит сельский клуб. Люди сами скидываются на такие вещи. Каждый оплачивает участок дороги, проходящий мимо его дома, а не ждёт, покуда решение о постройке примут высокие государственные умы. Если у простого индийского рыбака и землепашца хватает сообразиловки, чтобы успешно взять на себя функции Государства, – почему для нас, в России, это должно быть табу?..

[23.05.2016. “Такие дела”]

[19.10.2015. ЖЖ]

Три дня назад назад я писал тут про Анатолия, которому пообещал, что мы с вами быстро и без усилий соберём ему 30.000 рублей на рекомендованный врачами эллиптический тренажёр.

Честно говоря, я думал, что эти деньги мы соберём за пару часов, и в этом я ошибся. С другой стороны, знание некоторых принципов… – и далее по Гельвецию. Так что ошибся я не критично: 31.050 рублей мы к этой минуте уже собрали, из них 6100 дал я, остальное – читатели. Как ни удивительно (с учётом прошлых опытов), примерно 3000 прислали читатели ЖЖ за три дня, и 22.000 – подписчики фейсбука за три часа. Удивительная и непривычная динамика. Спасибо всем, кто принял участие. Надеюсь, тренажёр сослужит владельцу хорошую службу. В эти три дня я переписывался с Анатолием и открыл для себя ЖЖ topotun tun.[195]

Чтение невесёлое, но весьма поучительное. Сколько ни занимайся чужими медицинскими проблемами, сколько ни зубри азбуку человеческого страдания, а всё равно мы с вами, физически здоровые люди, не в состоянии до конца понять этот мир, существующий рядом с нами. Там вообще всё по-другому, начиная с пробуждения по утрам. Мы просыпаемся и бодро спрашиваем себя: “Что я хочу сегодня сделать?”. А они с тревогой спрашивают, прислушиваясь к своему организму: “Что я сегодня могу?”. И они умеют ценить это сужающееся от недели к неделе окно своих возможностей так, как мы не ценим роскошь собственного здоровья.

При этом они, как правило, не хотят, чтоб мы их жалели. Наша помощь им иногда пригождается, а жалость – никогда. И не потому, что жалость может быть унизительна – это пустопорожний стереотип. Жалость к человеку с ограниченными возможностями – чувство совершенно естественное. Просто его незачем каждый раз выражать и обсуждать: страданию ближнего мы этим никак не поможем, а по любому поводу напоминать ему о его болезни и нашем здоровье не нужно ни ему, ни нам. Если он сам захочет нам на своё состояние пожаловаться, что-то объяснить или попросить о помощи – это его право и его выбор. Если не захочет – тоже его право. Очень важно помнить: за вычетом редких счастливцев, умирающих во сне или гибнущих в катастрофе, у всех здоровых людей впереди – те или иные формы немощи, болезнь и смерть. Если с кем-то это случилось уже сейчас, а с нами – ещё нет, то это, быть может, повод нам чему-то у этих людей поучиться. Тому, как они преодолевают свой недуг, как рассчитывают свои ограниченные возможности, как умеют быть благодарны за помощь и понимание окружающих.

Все знают, что занятие благотворительностью не меньше нужно самому жертвователю, чем получателям его помощи. Сознание того, что ты сделал хорошее дело, что день твой прошёл не зря – это очень важное и полезное чувство, добавляющее душевного комфорта. Но иногда стоит задуматься и о том, что когда-то эти люди, быть может, были здоровей и сильней тебя. А то, что происходит с ними сегодня, завтра может ждать любого из нас. Думать об этом, конечно, неприятно, и подготовиться к этому толком нельзя, но всё же лучше правильно осознавать свои перспективы.

[23.05.2016. “Такие дела”]