После этого были заслушаны командармы и командиры танковых и кавалерийских корпусов. Они доложили о подготовке своих войск к наступлению и высказали просьбы и претензии к фронтовым и армейским службам.

Затем был объявлен небольшой перерыв. Во время этого «антракта» произошла трогательная встреча генералов А. И. Данилова и недавно прибывшего к нам на должность заместителя Г. Д. Стельмаха по ВПУ В. В. Панюхова. Они крепко обнялись и оба прослезились, чего вроде бы никак нельзя было ожидать от очень сдержанного и сурового Алексея Ильича. Оказалось, что они вместе выходили из окружения в районе Шумейкова после гибели командующего Юго-Западным фронтом М. П. Кирпоноса. Прибегнув к дерзкой штыковой атаке, которой руководил начальник штаба фронта генерал В. И. Тупиков, они чудом вырвались из вражеского кольца. Большинство их соратников при этом, в том числе и генерал Тупиков, как известно, погибли. Такое не забывается. Все молча стояли под^е побратимов. Ведь каждый из нас пережил в начале войны такие же минуты, как эти двое прекрасных штабников и отчаянных храбрецов.

Тогда же произошла и моя встреча с Г. А. Ворожейкиным, прибывшим на совещание вместе с А. А. Новиковым и С. А. Красовским. Он, конечно, изменился, но по-прежнему был подвижен и строен. Мне очень хотелось подойти к нему, но я решил испытать, узнает ли мой бывший комдив того безусого лейтенанта, каким я представился ему 10 лет назад, по прибытии в дивизию имени В. И. Киквидзе. Оказалось, узнал. Подошел ко мне и сказал:

— Ну, брат, ты по комплекции уже далеко превзошел своего щупленького комдива. Значит, изменил командному делу, стал штабником?

— Не по своей воле это, — неожиданно вырвалось у меня.

— Не волнуйся, я и сам недавно был штабистом[243]. Это нелегкая миссия. Если операция удается — хвалят командующего, а о штабе — молчок. Если же провалилась — тогда по большей части винят штаб во главе с его начальником.

После перерыва слово было предоставлено Н. Ф. Ватутину. Он доложил, что главный удар решил нанести силами 5-й танковой и 21-й армий с плацдарма юго-западнее Серафимовича в общем направлении на Калач. Ударной группировке фронта поставлена задача прорвать оборону 3-й румынской армии на двух участках общим протяжением 22 километра, после чего подвижными соединениями развить наступление в юго-восточном направлении, разгромить оперативные резервы врага, выйти во фланг и тыл его главной группировки, действовавшей в районе Сталинграда. На третий день операции предусмотрено соединение танковых корпусов ударной группировки в районе Калач, Советский с войсками Сталинградского фронта и завершение окружения противника.

Далее Николай Федорович сказал:

— Надеюсь, что генерал Рокоссовский надежно обеспечит действиями своих войск наш левый фланг. Лишь при этом условии мы сможем создать внешний фронт окружения и позаботиться о безопасности своего правого фланга быстрым созданием здесь надежной обороны.

На это Г. К. Жуков заметил:

— О левом фланге договоритесь с Константином Константиновичем, он будет завтра на совещании в штабе Чистякова. Я в этом деле помогу, так что считайте — слева вам ничего не грозит. А вот справа нельзя спешить с переходом к обороне. Вам необходимо здесь во что бы то ни стало достигнуть подвижными силами рубежа рек Кривая и Чир. Этим вы упредите противника в его вполне вероятных попытках сохранить данный рубеж за собой, чтобы пользоваться важнейшей коммуникацией Лихая — Сталинград.

— Да, — подтвердил Ватутин, — мы так с генералом Романенко и мыслим свою задачу: 1-й танковый корпус генерала Буткова нанесет удар в низовье Чира.

Оживленный обмен мнениями вызвал вопрос о концентрации сил на направлении главного удара и создании танкового резерва. А. М. Василевский считал целесообразным иметь в резерве фронта несколько танковых бригад и кавалерийских полков. Такого же мнения был и Н. Ф. Ватутин. Однако Г. К. Жуков придерживался своего первоначального, вывода о необходимости максимальной концентрации сил на направлении главного удара.

— Сто процентов танков и самолетов, — сказал он, — семьдесят процентов артиллерии и половину стрелковых соединений задействуем мы на направлении главного удара. Залог успеха в существующей ситуации — это максимальная пробивная мощь и стремительность первого натиска. Мы должны замкнуть кольцо до того, как Паулюс и Гот опомнятся и бросят нам навстречу крупные подвижные силы, сняв их с неатакованных участков.

Далее речь шла конкретно о действиях 5-й танковой армии. После короткого обсуждения пришли к выводу, что ей целесообразно нанести главный удар на участке шириной 10 километров в общем направлении на Калач, Советский. Прорыв обороны должны были обеспечить стрелковые соединения.

П. Л. Романенко считал целесообразным двухэшелонное построение не только в дивизиях, но в отдельных случаях и в полках. Против этого выступили Н. Н. Воронов и А. А. Новиков, казалось бы не имевшие прямого отношения к действиям пехоты, но аргумент их был, как говорится, железным. Они сослались на то, что совсем недавно издан приказ НКО № 306 об одноэшелонном боевом порядке во всех тактических звеньях. Николай Николаевич весьма дотошно, как это ему было свойственно, объяснил, что стрелковая дивизия, построенная в два эшелона для атаки переднего края обороны противника, имела в первом всего 8 стрелковых рот из 27. Остальные 19 рот, располагаясь за первым эшелоном на глубину до двух километров, полностью лишались возможности использовать свои огневые средства.

На это Прокофий Логвинович возразил, что необязательно строить в два эшелона боевые порядки батальонов, ведь лишь при этом получается та порочная картина, которую нарисовал начальник артиллерии Красной Армии. Командарма 5-й танковой поддержал А. С. Желтов.

Однако ни Г. К. Жуков, ни А. М. Василевский в эту дискуссию не вступили, а генерал Н. Ф. Ватутин сказал, что, поскольку прорыв обороны стрелковыми соединениями предусматривается ^всего на фронте 8—12 километров, они сумеют выполнить задачу и в одноэшелонном построении. Как выяснилось потом, правы оказались А. С. Желтов и П. Л. Романенко: наша пехота именно из-за одноэшелонного построения не справилась со своей задачей и танкам пришлось «допрорывать» оборону противника, что вызвало лишние потери.

Затем был заслушан генерал В. И. Кузнецов. Когда он поднимался, Г. К. Жуков подошел к нему, крепко пожал руку и сказал:

— От души поздравляю тебя, Василий Иванович. Состоялось решение о преобразовании 63-й армии в 1-ю гвардейскую. Завтра приказ Наркома будет объявлен.