– Кроме человека.

– Кроме убийцы.

– Разумеется, мы уйдем (только что там, откуда мы пришли, и осталось ли там вообще что-нибудь?), но если вы не переменитесь, за этим убийцей появится второй, третий, сотый. Если бы вы были людьми, вы бы еще могли махнуть рукой, дескать, на ваш век хватит, но вы бессмертны и рано или поздно дождетесь настоящего восстания.

– Паладины его подавят.

– Одно или два подавят, допускаю, что с третьим и четвертым справитесь вы, а что дальше? Подумай об этом. Лучшие из людей не любят, когда их презирают, а худшие всегда готовы к ненависти ради ненависти... Такой вот Альмик поднимет знамя и соберет вокруг и первых, и вторых. Людей нельзя недооценивать, впрочем, и переоценивать не стоит.

– Я подумаю над твоими словами....

Сколько же раз его собирались убить? Никак не меньше сотни, и всякий раз что-то мешало. Конечно, Аддар беспокоится не только и не столько о нем, но дела это не меняет. Открытый бой с Солнечными, да еще у их главного талисмана, им с Норгэрелем не выдержать. Что ж, радужные тропы ненамного опаснее обычных. Рамиэрль встал, окинув глазами свою комнату.

– Что ж, пойдем.

Солнечный замок был огромным, а у Романа не было возможности как следует осмотреть его, не привлекая чужого внимания. Он чувствовал направление, но дорога, которой его вел Аддар, была незнакомой. На всякий случай разведчик запоминал повороты и переходы, хотя это и было бессмысленно, возвращаться он не собирался, хватит с него Света!

– Эта лестница ведет к Янтарному чертогу, – шепотом сообщил Аддар, – а эта дверь, – он небрежно махнул рукой, и тяжелая створка отошла, – на Террасу Мечей.

– Прямиком в логово отродья Тьмы, – улыбнулся Рамиэрль, – а не проще сбрасывать виновных этому самому Огню Глубин?

– Дети Света никогда не будут питать живой кровью порождения Ночи.

– А Бездну можно?

– Бездна не голодна.

И чего он пристал к Аддару? Те же эландцы запросто швырнут врага в море, но не станут заживо скармливать его собакам.

– Извини... очень уж все нелепо получается.

– Нелепо?

– Именно. Разойтись на столько лет, чтобы после встречи...

– Мне жаль, – грустно подтвердил Солнечный. – Вот здесь комнаты твоего друга.

– Вызови его, я подожду. – Аддар кивнул и скрылся за дверью. Рамиэрль приготовился ждать, но сын Эльрагилла вернулся быстрее, чем Роман ожидал. Норгэреля на месте не оказалось. Они прождали и проискали его до утра. Вернее, Роман ждал, а Аддар бегал по замку и лишь на рассвете узнал, что гость был удостоен разговора владычицы. Когда Солнечная Песнь об этом сообщил, Роман почувствовал к нему какую-то щемящую жалость.

– Не расстраивайся. Именно такие мелочи делают нашу жизнь непредсказуемой. Ты жалеешь, что сказал мне правду?

– Нет!

Он, похоже, действительно не жалел.

– Решение отца недостойно Света, оно марает его.

Ну как объяснить ему, что Свет замарать невозможно, равно как и Тьму? Прав или виноват не меч, но руки, которые его держат.

– Аддари, ты ведь не хочешь ничьей гибели?

– Не хочу, но это невозможно.

– Забудь это слово, если не хочешь всю жизнь плыть по течению. Если я правильно понял, заклятиями защищен лишь берег реки, отделяющий Долину Света от Луцианы?

– Да.

– То есть дорога в сторону гор свободна?

– Да. – Похоже, Солнечная Песнь от расстройства позабыл другие слова.

– Если мы вырвемся из замка и поскачем в сторону гор, нам не придется разбираться с заклятьями?

– Да.

– Если ты хочешь, чтобы мы не убивали и нас не убили, сделай так, чтобы во дворе оказались лошади, но так, чтоб потом в Бездну не бросили ТЕБЯ.

– Отец никогда этого не сделает.

– Боюсь тебя разочаровать, но твой отец слишком боится Тьмы, чтобы хранить чистоту Света. Придумай какое-то дело и оставь лошадей. Ты обязан присутствовать при казни?

– Да, но отец знает, что я этого не люблю...

– Значит, ты нечто подобное уже видел?

– Шесть раз. Мне не хочется об этом вспоминать.

– Придется вспомнить. Как проходит церемония? Кто при ней присутствует? Как долго она идет?

– Все занимают свои места в Янтарном чертоге, отец снимает покров с талисмана, и все подтверждают свою верность Свету. Вводят осужденных... Люди, присутствующие при казни, занимают место слева от Камня Света, а Перворожденные справа.

– Где разместят нас?

– Вы – гости, вы должны быть ближе всех к Камню, напротив владык.

– Дверь?

– Дверь сзади.

– Это хорошо. Рассказывай дальше.

– Владыка спрашивает, не хочет ли кто оспорить приговор.

– Таковых, как я понимаю, не бывает.

– Однажды, очень давно, моя мать.

– Ее убили за это?

– Нет! Не может быть...

– Так нет или не может быть?

– Не знаю. Она умерла сама, но после ссоры со Светлым Советом. Она спасла смертную, осмелившуюся просить суда и проигравшую. Мать была на ее стороне. И правда тоже. Женщина не знала, что бросивший ее возлюбленный эльф, он лгал ей...

– Вечная история. Жаль, у нас слишком мало времени, чтобы тратить его на вечность. Если никто не оспорит приговор, то...

– Отец снимает Печать, разверзнется Бездна, Свет отталкивает предавшего Его, и тот летит во Тьму.

– Как именно это происходит?

– Не знаю... Я закрывал глаза.

– Мы уйдем, не дожидаясь конца казни. Пока одни закрывают глаза, а другие наслаждаются, мы выскочим во двор, вскочим на коней, и прощайте, дорогие родичи.

– Это невозможно...

– Ты опять! Твое дело кони. Они будут?

– Постараюсь... Сделаю вид, что собираюсь на рубеж. Отец решит, что я хочу уклониться от своего долга, велит вернуться, а я, чтобы последнее слово осталось за мной, оставлю коней у крыльца. Дескать, уеду, когда все кончится. Этому мешать не станут. Владыки не хотят, чтобы кто-то знал, что с вами случилось. Тем более я...

– Значит, ты и раньше удирал? Может, сделаешь это еще раз? С нами. Иначе ты или проклянешь Свет и свой дом, или умрешь, как твоя мать, или станешь такими же, как твой отец и дядюшка. Я не знаю, какая участь страшнее.

– Не говори так.

– Оттого что я буду молчать, ты не перестанешь думать о том, о чем думается. Ты давно чувствуешь, что все не то и не так, и не пытайся меня обмануть. Я должен тебя позвать с собой, но решать тебе. Ты идешь?