– Нет... Я не могу так сразу. Лучше, – брови Аддара сдвинулись, – я попробую сделать что-то здесь. Поговорю с отцом, разузнаю, что на самом деле творят паладины.

– Только будь осторожен. Тэноллиан опасный враг. Если ты решишься бросить ему вызов, постарайся предусмотреть все, что можно и нельзя. Мы вряд ли свидимся, так что считай этот совет моим прощальным подарком. А теперь, Аддари, давай прощаться, в Янтарном чертоге я вряд ли смогу тебе что-нибудь сказать.

2887 год от В.И.

12-й день месяца Волка.

Арция. Мунт

Нижнее платье было нежно-кремовым, а верхнее и крепившаяся к жемчужному венку вуаль золотыми. Сигнора Бэррот пожелала лично проследить за туалетом невесты и осталась весьма довольна и ее красотой, и ее послушанием. Даро покорно предоставила себя в распоряжение камеристок и куаферов, превративших ее в сказочное видение из слоновой кости, золота и усыпанной звездами ночной тьмы.

Графиня Гертруда подробно объясняла, что и как следует делать, и Даро старательно запоминала, иногда переспрашивая, что будущую свекровь лишь умиляло. Бэрроты были в родстве с Тагэре по женской линии. Мать покойного Шарля и свекровь Гертруды были родными сестрами, а теперь Артур, которого она всегда защищала перед отцом, полагавшим своего первенца недоумком, отхватил единственную дочь герцога Мирии. Графиня видела, что ее супруг удивлен и доволен, хоть и тщательно скрывает свои чувства. Но то, что Дариоло не только родовита и богата, но и невероятно красива, скромна и послушна, оказалось приятной неожиданностью. Все же циалианское воспитание имеет свои достоинства. Грело душу и то, что Дариоло отвергла ухаживания Аганна, овдовевшего герцога Ларрэна и, поговаривают, самого короля.

Выбор красавицы вознес Артура Бэррота на небывалую высоту, и мать жениха купалась в затопившем ее море зависти и лести. Герцог мирийский одобрил выбор дочери и приглашал молодую чету провести зиму в Кер-Эрасти, и графиня Бэррот решила сопровождать сына и невестку. Это будет восхитительное путешествие...

– Дорогая, вы взволнованы, – пухлая, но все еще красивая ручка графини коснулась восковых пальцев невесты, – я вас понимаю, такой день, но все пройдет замечательно. Или вас что-то тревожит?

– Мой брат, – Даро говорила еле слышно, словно сама с собой, – он не простит...

– Сигнор Рафаэль, но он ведь дружен с Артуром. Хотя, да, деточка, я вас понимаю. Вы примирились с отцом, в то время как бедный Рафаэль, пожертвовавший всем во имя братской любви... Признаю, я, наверное, виновата перед вами, написав герцогу Энрике до того, как вы увиделись с братом, и настояв на немедленной свадьбе.

Разряженная в коричневый бархат пышнотелая женщина продолжала журчать, но Даро не слушала. Свекровь предложила объяснение, которое наверняка примут все. Рафаэль не придет или придет, чтобы ее убить. Как бы она хотела, чтобы брат это сделал, у нее самой не хватит духу: самоубийство слишком большой грех, кроме того, бланкиссима предупреждала, что, если она... Даро ущипнула себя за запястье. Будет синяк, ну да под кружевами незаметно, главное держать себя в руках и делать все, как нужно. Почему она не умерла? Почему не сказала королю всей правды? Не села на лошадь и не помчалась в Эскоту? Почему позволила себя поймать? И ведь никому не расскажешь, потому что ее рассказ – смерть для Сандера и Рито, самых дорогих и любимых, которые теперь ее ненавидят и презирают. Они живы, пока видят в ней предательницу, обманщицу, глупую, похотливую кошку, прельстившуюся смазливой физиономией дурачка Бэррота.

Будь трижды проклята ее красота, из-за которой столько бед, лучше бы она осталась в Мирии в лапах Дафны, тогда, по крайней мере, она не потеряла бы любовь брата и не сломала жизнь Сандеру.

– Дорогая, – воркующий голос Гертруды вырвал молодую женщину из серой мглы, – дорогая! Все обошлось. Ваш брат и вправду не может вас сопровождать, но вместо него вас поведет к алтарю герцог Эстре! Как это мило и тонко с его стороны. Он – настоящий друг и прекрасный политик. Рафаэль Кэрна, по его словам, не успел вернуться из Гаэльзы, и монсигнор на правах вашего с братом покровителя во время церемонии заменит ваших родственников.

Сандер... Не может быть! Только не это, она не перенесет встречи.

– Благодарю вас, сигнора. Герцог Эстре весьма любезен...

– Это более чем любезность, деточка, – взволнованно объявила графиня, – у Александра Тагэре золотое сердце. Как жаль, что его несчастье и его щепетильность обрекают герцога на одиночество. Лично я нахожу его весьма интересным и не понимаю наших девиц...

Если бы толстуха стеганула ее атэвской плетью с вплетенными в наконечник кусками свинца, Даро было бы легче, но она была вынуждена выслушать и это.

2887 год от В.И.

12-й день месяца Волка.

Арция. Мунт

Невеста была ослепительна хороша – бледность и лихорадочно блестевшие глаза делали мирийку еще красивее. Сандер почувствовал, что задыхается. Несколько шагов, поклон, любезная улыбка, поздравления, реверансы дам, ледяная рука в его ладонях. Проклятый, почему он не выпил это вино?!

– Я желаю вам счастья, сударыня, и полностью одобряю ваш выбор. Бэрроты – наши близкие родственники, так что я, заняв сегодня место вашего брата, не так уж и нарушаю обычай.

– Благодарю вас, монсигнор. Вы так добры.

Святой Эрасти, она же дрожит как в лихорадке. Бедная девочка. Неужели она его боится? Нет, скорее чувствует свою вину, а в чем она виновата? В том, что он родился уродом, а Артур – красавцем? Или в том, что она тосковала в одиночестве и влюбилась в раненого рыцаря с оленьими глазами? Если б только эти раздушенные куклы куда-то убрались, хотя бы на десятинку, он бы ей сказал, что ни в чем ее не винит и желает ей счастья. Он по-прежнему ее любит и будет любить, и он благодарен ей за прошлое. А Шарло и Катрин останутся у него, пусть она не волнуется за них.

– Вы вся дрожите, сударыня, – Александр Тагэре мягко улыбнулся, – еще бы, такой день! Я уверен, все пройдет просто замечательно, и вы будете счастливы. В каком храме назначено венчанье?

– В... В храме Триединого. Нас обвенчает епископ Илларион в присутствии бланкиссимы.

– Вот как? А почему не у эрастианцев?

– Потому что...

– Монсигнор, – вмешалась герцогиня Бэррот, – храм Триединого – любимый храм королевы, вы же знаете, что Ее Величество...

– Да, конечно, на Севере я о многом позабыл, – Тагэре учтиво поцеловал поясную ленту Гертруды, – позвольте принести мои поздравления и вам.

– Ах, монсигнор, мы так вам признательны. Девочка сама не своя из-за брата, ваше появление стало спасением для всех нас.

– Милая Дариоло, – Гертруда, не ведая того, ему подсказала, что и как говорить, – я говорил с Рафаэлем, он передает наилучшие пожелания тебе и Артуру, но сам, к сожалению, быть не может. Я постараюсь заменить его. Уверяю тебя, все в порядке.