Если продвижение 5-й армии продолжилось бы далее Пасшендэля, она перерезала бы железные дороги, ведущие в Штаден и Рулер, через Турут, из Брюгге и с севера, железнодорожные линии, бывшие главным каналом снабжения германских армий, расположенных вдоль бельгийского побережья и под Ипром. Следует повторить, что моторизованный транспорт в 1917 году был в младенческом состоянии.[60] Железные дороги были единственным способом снабжения огромных армий, которым ежедневно требовались сотни тонн боеприпасов и снаряжения. Перерезав железнодорожные линии, Хейг мог двигаться вперед, чтобы взять Брюгге, Остенде и Зеебрюгге.

План Хейга, таким образом, преследовал несколько целей, и даже если только одна из них была бы достигнута, это было бы ценно. Если бы удалось взять возвышенность Вишэте — Пасшендэль, германские позиции вокруг выступа невозможно было бы удерживать. Если бы железнодорожные линии на Рулер и Турут были перерезаны, германские позиции на северном фланге были бы обречены. Если бы были взяты Брюгге, Остенде и Зеебрюгге, силы противника в Северной Бельгии были бы вынуждены капитулировать или отойти, и помимо всего прочего это доставило бы удовольствие Адмиралтейству. И даже если бы все это не удалось, наступление привело бы к тяжелым потерям германской армии и облегчило бы положение французской.

Все это было вполне разумно, но был еще один фактор: несмотря на всю свою строгость, Хейг, как мы видели, был великим оптимистом. Он верил, что при небольшой толике удачи и после упорных сражений его армии могут совершить здесь прорыв и кавалерия хлынет на открытые равнины Восточной Фландрии и Бельгии. Поэтому Гоф и 5-я армия казались ему лучшим сочетанием для северного наступления, чем 2-я армия Плюмера, и эта мысль лежала в основе плана, который Гоф получил от Хейга для ведения наступления во Фландрии.

5-я армия должна была занять возвышенность и образовать плацдарм на линии северо-восточнее Ипра, приблизительно между Пасшендэлем, Штаденом и Клеркеном. Эти позиции должны были удерживаться Второй армией, продвигающейся с юга, тогда как 5-я армия должна была двигаться далее на Рулер и Турут, чтобы перерезать железнодорожные линии и взять оборонительные германские укрепления на побережье с тыла. Это решительное наступление, которое, разумеется, должно было встретить упорное сопротивление, надо было поддержать морским десантом в Мидделькерке, которым командовал генерал Роулинсон, атакой на север бельгийской армии и вылазкой французской армии из Ньюпорта. Это был жизнеспособный, хотя и чрезвычайно оптимистический план, и он вполне мог бы сработать. Препятствиями служили почва, погода, способность противника быстро восстанавливать свои силы, глубина обороны и характер генерала Гофа.

Главной чертой в характере генерала Гофа была запальчивость. Он родился в августе 1870 года в семье военного, в которой никогда не было сомнений, что он предназначен для армейской карьеры. Из Итона он поступил в Сандхэрст, откуда был в 1889 году выпущен в 16-й уланский полк. Гоф был тщеславен: в мемуарах, опубликованных в 1954 году и посвященных «британскому народу», он пишет, что был самым молодым кадетом в Сандхэрсте и, окончив его «с отличием», был последовательно самым молодым капитаном, командиром части, командиром бригады, генералом и командующим армией, хотя у него и хватило ума приписать, что, «возможно, более медленное и постепенное продвижение пошло бы мне на пользу».

Столь быстрое продвижение показывает, что Гоф не был глуп, однако его тщеславная натура вскоре доставила ему много неприятностей. Во время службы в Индии он увлекся охотой на кабанов и в первый же выезд, преследуя дикого вепря в кустарнике, он загнал своего пони в нуллах (русло пересохшего ручья), пони погиб, а Гоф едва выбрался живым. Позднее, вернувшись в Англию, он так сильно упал во время скачек с препятствиями, что пролежал несколько дней без сознания. Более того, он был склонен опрометчиво пренебрегать опасностями, угрожающими как другим, так и ему самому. На войне, как и на охоте, и на скачках, и на действительной службе, эта черта его характера вновь обнаружила себя. Однажды во время англо-бурской войны, командуя полком драгун, он послал своих людей без всякой предварительной разведки в атаку, как оказалось, на большой диверсионный отряд буров. Большая часть его солдат были убиты, а Гоф попал в плен. Через несколько часов ему удалось бежать и добраться до британских позиций, однако на некоторое время он оказался не в фаворе, хотя в конце концов Китченер простил его.

Даже не находясь на действительной службе, Гоф продолжал причинять неприятности, и, как мы видели, он был одним из главных участников инцидента в Кюрра в 1914 году, в результате которого он был вовлечен в конфликт с французами и тогдашним военным министром сэром Джоном Сили. В британской армии было много ирландских офицеров, очень многие из них имели старшинство перед Гофом, и не было никакой действительной необходимости ему предлагать свои услуги в качестве мученика в Ольстере. Учитывая его вполне заслуженную репутацию «загонщика» и тот факт, что он был хорошо знаком с ситуацией в Ольстере, его действия были в некоторой степени неизбежны.

В автобиографии «Солдатская служба» (Sodiering On), опубликованной в 1954 году, Гоф утверждает следующее: «в характеристике многих лиц, с которыми я встречался, мне приходится прибегать к весьма неблагоприятным отзывам, поскольку я осознаю, насколько важно, описывая события, в значительной степени ставшие историческими, говорить без страха, благосклонности или страсти». Это верно, однако он гораздо более скрытен, когда пишет о многочисленных обвинениях, которые предъявляли ему самому. Такие сюжеты, как его отношения с Канадским корпусом, его действия и решения под Буллькуром, благодаря которым и по причине которых Хейг вынужден был передать ведущую роль под Пасшендэлем от Гофа Плюмеру, упоминаются лишь кратко или не упоминаются совсем.

Генерал ведет сражение в соответствии с теми приказами, которые он получил, однако образ его действий, осторожный, решительный или бесшабашный, по крайней мере отчасти, зависит от его характера. Солдатская служба проявляет характер человека, требуя немедленных действий, отражающих, каков он на самом деле есть, а не каким он по зрелом размышлении хотел бы быть и каким он хотел бы предстать перед миром. В качестве рядового кавалериста и младшего офицера Гоф бросался на препятствия, не думая об опасности и последствиях. Теперь он бросал в наступление своих людей, невзирая на риск, и цена была непомерно высока.

Два поколения сурово критиковали фельдмаршала Хейга, часто несправедливо, за действительные и мнимые изъяны его характера или за подозреваемый недостаток профессиональных способностей. На самом деле Хейг не был ни бессердечным человеком, ни плохим генералом. Как и у большинства людей, у него были недостатки, и одним из них была избыточная преданность подчиненным и друзьям. Преданность — превосходное качество, излишняя преданность может быть опасна. С трудом заводя друзей, Хейг чрезвычайно дорожил теми, с кем стал близок, и хотя в 1917 году некоторые из его подчиненных, которых он считал своими друзьями — например, начальник его разведки генерал Чартерис или начальник штаба генерал Киггел, — не давали ему поддержки и совета, в которых он нуждался, они, возможно, давали ему советы, которые он хотел услышать, что далеко не одно и то же. Роль Чартериса и Киггела в Третьем сражении под Ипром мы будем обсуждать ниже, однако главной ошибкой, совершенной Хейгом в начале сражения, было назначение своего друга и товарища, кавалериста генерал-лейтенанта сэра Губерта Гофа, для подготовки и командования передовыми частями наступления.