— То, что чехи лезут из кожи вон. Они же не железные — глядишь, к финалу не успеют восстановиться.

— А ты сообразительный, — улыбнулся тренер, который думал точно так же.

Третий период этого напряженного матча начался при счете 2:2. Этот счет держался на табло вот уже целых 26 минут. Однако до получаса он не дотянул. На 43-й минуте чехословацкий защитник из третьего звена Махач забил-таки шайбу в ворота канадцев. И многотысячная аудитория, уже уставшая ждать гола, мгновенно преобразилась — снова ожила и заголосила во все горло.

Этот счет устраивал чехов, поэтому, забив третий гол, они сбавили обороты и ушли в оборону. Однако даже в этой ситуации они не выпустили инициативы из своих рук, продолжая контролировать шайбу. Так они выполняли установку своих тренеров, которые держали в уме финальную игру с русскими. Короче, они берегли силы команды для решающей схватки. И Тихонов, глядя на это, прикидывал в уме: поможет это чехам послезавтра или нет?

А спустя несколько часов уже сам Тихонов вывел свою команду на лед пражского Дворца спорта. Соперником советской сборной была команда Швеции. Причем на эту игру пришло столько же зрителей, что и на предыдущую — 14 тысяч 88 человек. Именно столько посадочных мест было в этом зале. И почти все пришедшие дружно болели за шведов. Поскольку если бы даже они сыграли вничью (не говоря уже о выигрыше), то при таком раскладе сборная ЧССР досрочно становилась чемпионом мира. Понимали это и советские хоккеисты. Поэтому в своей предматчевой речи Тихонов был краток и лаконичен:

— Сегодня вся Чехословакия болеет за наших соперников. А весь Советский Союз болеет за нас. Кто нам ближе пусть каждый из нас решает сам. На выход!

Эта речь, наложившись на откровенно враждебную реакцию трибун, придала советским хоккеистам такие силы, что уже к 29-й минуте (то есть, через полтора периода) они вели 6:0. У шведов хватило сил забить всего лишь одну шайбу. Мы ответили еще одной и третий период по сути превратился в товарищескую игру. Она так и закончилась — 7:1. И всем стало окончательно понятно — «золото» этого чемпионата будет разыграно в последний день турнира, когда на этот лед выйдут его хозяева и хоккеисты из Советского Союза. Так, собственно, изначально и предполагалось. При этом чехословаков устраивала и ничья, а вот нам нужна была только победа, причем с разницей в две шайбы. И эта разница для многих знатоков хоккея казалась непреодолимой преградой, поскольку самой малопропускающей командой этого турнира была именно сборная ЧССР — в ее ворота пока влетело всего 18 «бранок» (шайб по-чешски). А в советских воротах таковых уже побывало 25. То есть, чехословацкая защита зарекомендовала себя, как самая надежная. Как ее пробить и выиграть — вот была задача из задач, которую должен был решить советский тренерский штаб и вся команда в целом. До «дня X» оставалось всего 48 часов.

13 мая 1978 года, суббота, Прага, чемпионат мира по хоккею

В это утро тренеры сборной ЧССР Карел Гут и Ян Старши приехали во Дворец спорта, чтобы провести предпоследнюю тренировку своей команды перед решающим матчем со сборной СССР. Причем они привезли с собой не всю команду, а всего лишь нескольких игроков — вратаря Иржи Холечека, двух защитников и двух нападающих, которым предстояло «натаскать» в первую очередь голкипера, который сам попросил их об этом. Вся остальная команда осталась на пригородной базе, чтобы отдохнуть после вчерашней игры с канадцами. И когда тренировка была в самом разгаре, к тренерам подошел психолог Яромир Губачек из Карлова университета. Он специально приехал во Дворец спорта, чтобы обговорить с тренерами время своей последней рабочей встречи с командой перед финальным поединком. В итоге был выбран вечер этого же субботнего дня. Вполне удовлетворенный этой датой, Губачек вышел из Дворца спорта и направился к своим «Жигулям», стоявшим на стоянке. Как вдруг его кто-то окликнул. Он обернулся и увидел симпатичного молодого человека в светлом костюме.

— Уважаемый профессор, ради бога извините за беспокойство, — широко улыбаясь, произнес незнакомец, обращаясь к психологу по-русски. — Меня зовут Егор Красовский, я журналист из Советского Союза.

И молодой человек первым протянул свою ладонь психологу.

— А в чем, собственно, дело? — спросил Губачек на таком же прекрасном русском языке, пожимая протянутую ему руку.

— Дело в моей профессиональной заинтересованности. Я собираюсь писать большую статью о работе хоккейных психологов и просто не имел права обойти своим вниманием вашу фигуру. Мне посоветовал обратиться к вам ваш коллега — московский психолог Лужский.

При упоминании этого имени напряжение, все это время читавшееся во взгляде психолога, мгновенно улетучилось и он спросил:

— Вы знаете Матвея Семеновича?

— Ну, конечно — я общался с ним перед поездкой сюда, когда собирал материал для своей статьи.

— И что вы хотите получить от моей скромной персоны?

— Всего лишь интервью, которое будет прекрасным дополнением к тому материалу, который мне представил Лужский.

— А о чем конкретно вы с ним разговаривали?

— О неудачном выступлении советской сборной на призе «Известий» в прошлом году. Ведь Матвей Семенович готовил команду к этому турниру и этот провал определенным образом ударил по его реноме. Вот об этом мы и беседовали — о том, есть ли в этом его вина, как психолога. А если шире — мы пытались выяснить, есть ли перспективы у этой науки в контексте ее взаимоотношений с хоккеем.

— И что же вам ответил Лужский? — не скрывая своей заинтересованности, спросил Губачек.

— Вам действительно это интересно? Тогда, может, мы найдем с вами укромное местечко и побеседуем об этом в приватной обстановке? Заодно я возьму у вас то самое интервью, о котором я говорил в самом начале нашего разговора.

— Где же мы с вами уединимся? — искренне удивился психолог.

— А вы бывали в русском ресторане «Березка» в Доме советской культуры и науки?

— На Рытиржской? Бывал пару раз, но очень давно.

— Тогда я предлагаю вам освежить вашу память. Угощение за мой счет, можете об этом не беспокоится, — и Красовский демонстративно похлопал себя по карману пиджака, где у него лежало портмоне.

Услышав это предложение, Губачек на несколько секунд задумался. Было видно, что он застигнут врасплох этой просьбой, но в то же время и тема беседы его привлекала — ведь речь шла о горячо любимой им психологии. Видя, что он колеблется, Красовский спросил:

— Вы куда-то торопитесь?

— Да, я хотел заехать домой, чтобы оставить там свои бумаги, а потом отправиться в университет, — и психолог продемонстрировал свой портфель, который он держал в руках.

— Наша беседа займет не больше часа. И все это время мы будем вкушать изысканные блюда русской кухни — шеф-повар в этом ресторане настоящий асс своего дела. Сегодня он побалует нас борщом с клецками, настоящими сибирскими пельменями со сметаной и солеными огурчиками под московскую водочку. Соглашайтесь, другого такого случая может не представиться.