полуночника, одетого в черное, и прячущего лицо под маской, словно и не касались поверхности черепицы — призрачно-легкие шаги не колебали даже самые старые и выщербленные из глиняных пластин. Ни ночные обходчики, ни караулы стражи не замечали ловко скользящую по крышам тень: черные одежды скрадывали ее очертания во мраке безлунной ночи, а лампы и фонари неизвестный благоразумно обходил кружным путем.

Странным и неожиданным был путь ночного скрытника. Обходя всевозможные препятствия, он упорно стремился в место, от которого любители тайных и неправедных дел обычно держались подальше — лоянский ямынь. Обойдя его по широкой дуге, чтобы избегнуть казарм стражи, мужчина в черном легко перепрыгнул стену, что окружала присутственное место, и приземлился на заднем дворе.

Неслышно ступая, он обошел все выходящие во двор окна, одно за другим, осторожно проковыривая дырочку в бумажной оклейке ставен каждого, и вглядываясь в темноту за ними. Наконец, неизвестный нашел, что искал — ничем не примечательное окошко, чуть подсвеченное изнутри неяркой лампой. Остановившись, он извлек из наплечной сумы странный прибор — небольшую медную курильницу, полностью закрытую и с длинным носиком, соединенную с маленькой жаровенкой, также закрытой. Мужчина проверил плотность подгонки крышки курильницы, и, сторожко оглядываясь, открыл заслонку жаровни, чтобы раздуть лежащие там угли. Стоило им затлеть, на мгновение бросив багровые отсветы на черную маску неизвестного, тот поспешно закрыл заслонку, и сунул носик курильницы в дырку в ставнях.

Прождав так какое-то время, неизвестный скрытник убрал от окна свое приспособление, вытряхнул из него угли, и тщательно затоптал. Затем, спрятав курильницу в сумку, он вынул из ножен на поясе длинный нож с зачерненным лезвием, которым осторожно убрал в сторону оконную задвижку. Растворив ставни, он неслышно проник внутрь, с оружием наготове.

Воздух в комнате, оказавшейся спальней лоянского судьи, полнился зыбкой дымкой, пахнущей травами — медная курильница исправно сделала свое дело. Скрытник в черном быстро огляделся, и шагнул к постели, занося нож. Рука мужчины рванула в сторону одеяло, прикрывающее спящую фигуру, а стальное острие уже готово было пасть вниз, пронзая лежащего на постели, когда ночной гость застыл на месте — одеяло скрывало лишь несколько узлов с одеждой, устроенных так, чтобы выглядеть лежащим человеком.

Бумажная ширма в углу взорвалась обломками деревянных реек и обрывками бумаги — двое, прятавшиеся за ней, не стали терять время, попросту прорубившись сквозь хлипкую преграду. Лица их были скрыты плотными тканевыми повязками, а острия мечей, тускло сверкнувшие в неверном свете ночника, прянули к ночному вторженцу, стремясь пронзить затянутую в черное фигуру.

Неизвестный едва успел уйти от этой внезапной атаки — если бы не ширма, что самую малость, но задержала напавшую из засады пару, грудь ночного убийцы была бы пробита дважды. Но, настороженный обманкой в постели, и предупрежденный шумом от разрубленной перегородки, он успел уклониться, ловким прыжком отступив к окну, и отделавшись лишь парой прорех на одежде.

Мужчина в черном не стал убегать — отыграв немного расстояния, он атаковал, быстро и мощно, применив рукопашную технику. Поток ци, исторгнутый его ладонью, яркой молнией прошил задымленный воздух комнаты, целя в пару мечников. Один из них, высокий юноша в белом, ударил навстречу своей техникой ци, и двое бойцов застыли в безмолвном противоборстве, пытаясь пересилить друг друга. Спутница юноши, стройная девушка в красном халате, также не осталась в стороне — переждав атаку за спиной соратника, она ловко выметнулась из-под его защиты, уходя от неослабевающего натиска врага вперед и вверх. Быстрая и невесомая, она кувыркнулась в воздухе, отталкиваясь носками сапожек от мореных досок потолка, и метнулась к убийце в черном. Ее меч ударил с безошибочной скоростью и точностью, на мгновение расплывшись серебристым полукружьем. Ночной гость, испуганно вскрикнув, вынужденно прекратил атаку, и отступил, спасая свою жизнь. Самый кончик острия клинка прочертил кровавую полосу на его груди, а следом, мужчине в черном пришлось уклоняться от меча подоспевшего юноши. Клинки юных воителей слаженно разили снова и снова, и ночной убийца, вынужденный отступать и защищаться, в конце концов был зажат в углу.

— Сдавайся, и мы не причиним тебе вреда, — голос Инь Шэчи звучал невнятно, приглушенный пропитанной целебным настоем маской, но его меч был недвусмысленно направлен в лицо неизвестного. — Ты — не ровня ни нам, ни У Юньлуну, предвидевшему каждый твой шаг. Если ты раскаешься в своих злодеяниях, то можешь надеяться на милосердие — получив признание, господин сяньвэй вряд ли откажется подарить тебе быструю казнь без пыток.

— Верно, — поддакнула Му Ваньцин, и кровожадно добавила:

— Но можем и продолжить драку — я проторчала в этой спальне целую ночь, сидя на неудобном стуле, и мне не терпится отрубить тебе пару лишних конечностей, — острие ее клинка нетерпеливо качнулось к правой руке мужчины.

— Вы поймали его, господин Инь? — раздался от скрипнувшей входной двери голос У Юньлуна. Также защищенный тканевой маской, и одетый в мятый форменный халат, чиновник сдерживал зевоту, но его глаза глядели на молодую пару и их противника пристально и немигающе, полные нетерпеливого ожидания. — Безопасно ли звать приставов?

— Ядовитый дым уже развеялся, — ответила Ваньцин. — Зови своих стражников, пусть они наденут на этого глупца колодки, — при ее словах, мужчина в черном резко дернулся, пытаясь ускользнуть, но вновь замер, когда острия двух мечей уперлись в его грудь и горло. По бледной шее убийцы сбежала вниз струйка крови — клинок Шэчи надрезал кожу.

— Вы двое — вольные странники, ничем не обязанные правительству, — вдруг заговорил плененный убийца. Его голос, хриплый и сорванный, звучал скрежетом железа по точильному камню. — Помогите мне. Отпустите меня, убейте сяньвэя, и я награжу вас величайшим из сокровищ, о котором вы даже и не смели мечтать.

— Сокровище? — насмешливо прищурил бровь Инь Шэчи. — Да еще и величайшее. Что-то мне все это напоминает. Ну-ка, — отняв меч от горла ночного убийцы, он подцепил кончиком клинка его маску, и одним резким движением сорвал ее. Взглядам присутствующих открылось знакомое лицо — тощее, бледное, и почти безволосое, с редкими белесыми волосинками бровей.

— Каким-таким сокровищем может владеть жалкий оборванец? — узнала давешнего сбежавшего бродягу Му Ваньцин. — Остатками золота, что ты не пустил на свой нелепый яд? Даже будь мы с мужем продажными крохоборами, нас и то не соблазнила бы такая мелочь.

— Тебе не понять меня и мои стремления, скудоумная девка! — окрысился неизвестный. Стоило ему заговорить, как Шэчи невольно подметил