– Я ничего не придумывала. Просто… Конечно, я предполагала, что он будет под подозрением. И подумала, что мои показания помогут невиновному человеку избежать неловкости и даже страданий…

– А разве вы с Гаем Кэрью не вместе все это сочинили? Когда находились вдвоем в его комнате?

– Нет! Ничего подобного!

– Скажите, это правда, что, когда он признался вам в содеянном, вы решили его прикрыть?

– Нет. С чего бы ему признаваться? Он невиновен.

– А правда ли то, что вы совершили с ним сделку, по условиям которой, если он на вас женится, вы обеспечите ему алиби, чтобы спасти от обвинения в убийстве?

И так далее и тому подобное в течение четырех часов.

Конец допроса в начале седьмого вечера нельзя было считать концом в прямом смысле этого слова, поскольку цель отнюдь не была достигнута. Это скорее походило на конец четверти игры в американском футболе, а именно перерыв, чтобы предотвратить полное истощение сил. Кремер сильно охрип. В поведении мисс Тритт было нечто такое, что заставляло его постоянно повышать голос. Порция Тритт, в свою очередь, постоянно сжимала кулаки, чтобы хоть как-то сдерживаться, ведь она была безоружна, полностью во власти инспектора и не смела возражать. Хотя, в сущности, ни в чем не призналась. Под конец единственное, что смог предъявить ей Кремер, – ложь насчет ее передвижений в ту роковую ночь: именно то, с чего он и начал.

Тем не менее инспектор отпустил мисс Тритт. Он дал обещание, освободить ее да и, собственно, не имело особого смысла держать ее в участке. Когда она поднялась со стула, то вся дрожала, однако уже на улице быстро пришла в чувство и, поймав такси, недрогнувшим голосом сказала таксисту адрес своего дома.

Глава 16

Ледяные глаза мистера Барта сердито блестели.

– А что я могу сделать?! – раздраженно спросил он жену. – Он в тюрьме по обвинению в убийстве. «Хатчингс и Осборн» жаждут моей крови. Брокеры умыли руки. Говорят, что они всего-навсего бухгалтеры. Окончательное урегулирование вопроса назначено на вторник. И что, спрашивается, я способен урегулировать? Ради всего святого, кончай меня донимать, я только сильнее завожусь! Да еще твоя идиотская затея… Все эти люди внизу… Какого черта ты согласилась их позвать?

– Разве я тебе не говорила? – Миссис Барт тяжело вздохнула. – Она попросила сделать ей одолжение. Ради Гая Кэрью. И вообще, Мелл, что там ни говори, именно в нашем доме, по крайней мере на нашей территории, бедную девушку лишили чувств и раздели, после чего ей пришлось идти и звонить в дверь в одном нижнем белье. Если бы нечто подобное случилось со мной в чужом доме… хотя бы у Мейбл Клемент… – Миссис Барт содрогнулась. – В любом случае я обещала. Все уже ждут внизу. И тебе, по идее, следует быть там же. И еще одно. Я подумала: если ее не уважить, она может доставить нам кучу неприятностей. Сегодня утром мне хватило тех троих детективов, которые везде шныряли, задавали разные вопросы, повсюду совали свой нос, перелезали через забор и мяли мои кусты…

– Очень хорошо. Похоже, ничего не попишешь. Ладно, скоро спущусь.

– Чуть позже. Потому-то я снова и поднялась к тебе. Сейчас без четверти девять, а мисс Фаррис хочет присоединиться к нам в то самое время, когда с ней произошел весь этот кошмар. На мой взгляд, ужасно глупо, хотя, возможно, удар по голове действительно отшиб бедняжке мозги…

– Обычные бабские бредни! – рявкнул Барт, но все же надел пиджак и спустился вслед за женой.

Через две минуты шесть человек покинули дом и гуськом проследовали по извилистой дорожке направо, к дальней подъездной дороге. Впереди шли Джин Фаррис и миссис Барт, следом – Лео Кранц, за ним – Барт; Эмори Байсе и Вудро Вильсон замыкали процессию. Байсе был одет примерно так же, как и в четверг, однако Вильсон на сей раз надел комбинезон и синюю рубашку с красным галстуком, решив обойтись без шляпы. Итак, гости прошествовали друг за другом по гравийной дорожке, пересекли аккуратно подстриженную лужайку, прошли мимо сада с хозяйственными постройками в глубине, а потом – по широкой полоске луговой травы, откуда можно было увидеть прячущуюся за кустарником ограду поместья. В десяти ярдах от ограды Джин Фаррис остановилась возле молодого березняка. Что, должно быть, и являлось целью их вылазки.

– Все верно, – кивнула миссис Барт. – То самое место. Мелл, ты только погляди, как они вытоптали фиалки! Нет, не здесь, а там. Они сказали, что обнаружили кое-что, когда искали место, где лежала мисс Фаррис… Вон там… Они показали мне, когда я пришла посмотреть… Ну конечно же, сейчас слишком темно и ты ничего не видишь… Они вроде бы обнаружили место, где он подходил к ограде… Наверное, чтобы перебросить через нее одежду… Впрочем, с той стороны ограды ничего не нашли… Там ведь сплошные камни, и, если он вернулся забрать одежду, отпечатков подошв могло не остаться… Все верно, мисс Фаррис? Думаю, да, раз уж вы привели нас сюда.

– Я узнала это место вон по тому кусту, – кивнула Джин. – Да-да, по кусту с ягодами.

У нее отчаянно колотилось сердце. Сумерки стремительно сгущались, и она опасалась, что не сумеет ничего разглядеть. Более того, теперь, когда настал момент осуществить сей хитроумный план, он вдруг показался ей невыполнимыми и даже глупым. Ведь все будет зависеть от мимолетного мгновения, от доли секунды. В теории это выглядело идеально, но на практике надеяться на успех, похоже, не стоило…

Байсе и Вильсон, сперва остановившиеся в десяти футах от Джин, подошли поближе, чтобы посмотреть на место, на которое указывала миссис Барт.

– А как именно вы лежали? – поинтересовался Лео Кранц. – Где находилась ваша голова?

– Мисс Фаррис, насколько я понимаю, вы собрали нас для какого-то эксперимента, – ледяным тоном заметил Мелвилл Барт.

– Да, – ответила Джин. – У меня возникла идея провести совместное расследование, и я позвонила миссис Барт. Но тогда я еще не знала, что этим делом занимаются детективы. Пожалуй, стоит начать, пока совсем не стемнело. Сперва я хочу показать, где именно и как я лежала. Моя голова находилась вон там. Мистер Вильсон, подойдите поближе, если не возражаете. Мне нужно услышать мнение каждого из вас… в том числе и ваше, мистер Байсе. Итак, моя голова находилась вон там, я лежала на спине с закрытыми глазами, как вдруг – я, кажется, об этом не упоминала – услышала шум…

И в этот самый момент все вздрогнули. Нет, не от слов Джин, а от пронзительного, бьющего по ушам звука,