Малом Пэнлае, и Вань-жу привезла ее домой. Бывало, я возьму тетрадь, перелистываю ее, а обезьянка непременно устроится рядом и тоже заглядывает в тетрадь. И вот я как-то пошутила, что хоть она кажется и непростой обезьянкой – и пищу не ест, приготовленную на огне, и сидит почти все время, сосредоточенно углубившись в себя, – но все-таки ей не дано разобраться в том, что написано в тетради. Я сказала тогда, что хочу передать тетрадь какому-нибудь владеющему кистью человеку, чтобы он написал повесть, которая потом стала бы известна по всей стране. И когда я как-то раз в шутку спросила обезьянку, не сможет ли она сослужить мне великую службу и найти такого человека, она в ответ закивала головой, что-то промычала, а затем схватила тетрадь и выпрыгнула с ней в окно. Обезьянка исчезла, и так до сих пор я и не знаю, куда она делась с этой тетрадью.

– Ах, как это досадно! – воскликнула с сожалением Цзы-чжи. – Вот макака! Ну, а вы не помните, что там говорилось в послесловии? – обратилась она к Гуй-чэнь.

– Я несколько раз читала его, – ответила та, – и потому кое-что помню. Боюсь только, что повторить все наизусть не смогу, а написать попробую.

Бао-юнь немедленно велела служанкам принести кисть, тушечницу и бумагу, и Гуй-чэнь сразу принялась за дело. Кое-что ей пришлось восстанавливать в памяти, но в общем она помнила все, и вскоре послесловие было написано. Заодно она написала все надписи и на беседке, и над престолом, а также парные надписи по бокам его. Девицы столпились вокруг Гуй-чэнь и стали читать.

– Давайте я лучше прочту вслух, – сказала Цзы-чжи и, взяв листок, громко прочитала все от начала до конца.

Все были поражены тем, что они услышали, раздались возгласы удивления.

– Ой, надо быть нам поосторожней, – заявила Цзы-чжи, – как бы о нас действительно чего-нибудь не написали. Если это будет книга, еще не так страшно: в книгах пусть себе врут. Лишь бы не изобразили нас на сцене, в театре. А то покажут какими-нибудь скоморохами и шутами с размалеванными лицами, так что не будешь знать, куда деваться от стыда.

– Да ты со своим паясничанием и так не уступаешь шутам, – заметила Лань-чжи и, чтобы не дать Цзы-чжи ответить, тут же обратилась к Ши Ю-тань: – Скажите, а как вы понимаете слова: «Кто скажет, что доля их всех хороша»? Ведь эти стихи, по-видимому, имеют в виду тех, кто перечислен в списке на стеле, не так ли? Неужели же судьба многих из нас действительно несчастлива?

– Не думаю, – ответила Ши Ю-тань. – Если бы это было бы так, то надпись передала бы это вполне определенно. А там говорится только, что доля не всех хороша. Ну, а не всех – это вовсе не значит многих.

– Да, это так, пожалуй, – согласилась с подругой Бао-юнь. – Но что-то недоброе звучит в самом названии беседки – «Беседка слез». Может быть, вы нам объясните, на что намекают все эти надписи, – обратилась она к Лань-янь. – Я помню, какое глубокое понимание вещей вы проявили тогда на пиру у дочери государыни, когда вы так умно отвечали на вопросы хозяйки. Наверное, вы лучше нас понимаете смысл всех этих надписей. Расскажите, что вы думаете по поводу каждой из них. Может быть, нам следует чего-нибудь остерегаться. Это неплохо было бы знать.

Но что ответит на это Ши Лань-янь, известно будет в следующей главе.

Глава 71

К дням прошлых лет в священную беседку

перенеслася мыслями Гуй-чэнь.

При новой встрече в тихом павильоне

по-дружески беседуют девицы.

Итак, уступая просьбам Бао-юнь, желавшей найти разгадку сокровенного смысла парных стихов, о которых говорилось в предыдущей главе, Лань-янь начала вслух строить различные догадки, подставляя те или иные созвучные слова в каждый стих.

– Насколько я могу понять эти стихи, – сказала она, – вряд ли здесь говорится о том, что каждая из нас будет счастлива и долго проживет на свете. По всей вероятности, некоторые окажутся вовсе недостойными этого. Ведь само название этой беседки – «Беседка слез» – навевает грусть и тоску. Но я все-таки советую вам, сестрицы, не терзайте себя подобного рода сомнениями. Лучше всего говорили древние люди в таких случаях: «Твори добро, не думая о будущем». Есть еще и такое изречение: «Добро и зло воздадут свое человеку, ибо они, как тень, всюду следуют за ним». Полагаясь на эту «истину» во всех своих делах, как больших, так и малых, ты сможешь предстать перед Небом и Землей, перед государем и своими родителями, не стыдясь заглянуть им в глаза. Сестрицы, мы собрались сегодня вместе, все мы здесь почти одного возраста, все подруги, и потому, если вам не наскучило слушать меня, я расскажу еще кое-что.

– Говорите, говорите, – дружно попросили все.

– Видите ли, – продолжала Ши Лань-янь, – если взять различные стороны жизни человека, его поведение в обществе, манеру держаться, манеру говорить, подход к делам и, главное, внутренние побуждения и мысли, исходя из которых он действует, то обо всем этом можно рассуждать без конца, – столько тут тонкостей, столько вещей, требующих особого внимания. Но если говорить обо всем этом обобщенно, то можно свести все к четырем основным положениям, о которых некогда говорил Конфуций и которые, на мой взгляд, являются лучшими наставлениями для каждого. Учитель говорил: «На недостойное не смотри; недостойного не слушай; недостойного не говори; недостойного не делай». И если бы каждая из нас могла следовать вот этим наставлениям, то мы были бы достойнейшими из женщин. Понятно, что эти наставления имеют в виду внутренние побуждения, исходя из которых человек должен действовать в жизни. Что же до нашего поведения в обычной повседневной жизни, то мы должны, конечно, прежде всего быть почтительны к родителям и старшим, заботиться о них и угождать им, и в этом нам могут быть примером многие девицы, прославившиеся своим почтением к родителям. Возьмем, например, такую, как Нюй-цин [475]. Ее отец был осужден за то, что повредил священное дерево, а она добилась отмены казни. Или, например, такая, как Ти-ин [476], которая ради отца готова была стать рабыней, или знаменитая Му-лань [477], которая вместо отца отправилась на войну; или же Цао Э [478], которая, скорбя об утонувшем отце, бросилась в реку и, мертвая, всплыла, держа труп отца в своих объятиях. Ведь все эти случаи ясно говорят о том, насколько эти девицы были всегда почтительны к