155); в 1974 г. он доводил его функционирование до «второй половины II тысячелетия до н. э.», а далее, как замечает М.Г. Гаджиев, «была распространена каякентско-харачоевская культура» (Гаджиев М.Г., 1974а, с. 28). Могильник Гатын-Кале В.И. Марковин датировал в 1963 г. приблизительно от 1700 г. до н. э. до 1400 г. до н. э. (Марковин В.И., 1963а, с. 133). Сейчас эти даты в связи с общей тенденцией к удревнению эпохи бронзы Кавказа можно было бы немного углубить. А ведь оба упоминавшихся могильника предшествуют каякентско-харачоевской культуре и связаны с нею, судя по обнаруженному в них материалу.

Напомним те даты, которые относительно недавно были предложены В.Г. Котовичем для древностей каякентско-харачоевского круга. Памятники предшествующего времени («гинчинско-гатынкалинского этапа») он вслед за М.Г. Гаджиевым датирует «первой половиной II тысячелетия до н. э.»; памятники собственно каякентско-харачоевского типа — «третьей четвертью II тысячелетия до н. э.», а древности последующего времени («талгинского этапа») — «последней четвертью II тысячелетия до н. э.» (Котович В.Г., 1978б, с. 74). Помимо этого, им же предложен и еще один наиболее поздний этап («зандакско-мугерганский»), относимый к 1000-750 гг. до н. э. (Котович В.Г., 1978б, с. 62, рис. 2, таблица)[72].

Несколько позже некоторые отмеченные датировки были еще раз уточнены В.Г. Котовичем совместно с О.М. Давудовым. Прежде всего, названия этапов заменены литерными обозначениями. Это этап ПБI (поздняя бронза I, бывший «талгинский этап»), датируемый XIV–XIII вв. до н. э. Его характеризуют могильники Талгинский, Кабартыкутан, Мискинбулак и др.; затем ПБII — XII–X вв. до н. э. К этому этапу относится Мугерганский и другие могильники. Далее следует этап РЖI (раннее железо I–IX — первая половина VII в. до н. э.), уже выходящий за рамки описываемого нами времени (Котович В.Г., Давудов О.М., 1980, с. 41 и след.; см. также: Котович В.Г., 1982, с. 69–104)[73].

Как видим, несмотря на значительные усилия привести хронологию памятников Северо-Восточного Кавказа в какую-то систему, она пока еще находится в стадии разработки. Поэтому здесь будет дана периодизация культуры в самом предварительном плане, но с учетом уже сделанного специалистами.

Четкое членение культуры затруднительно хотя бы в силу того, что ранний этап ее развития «восходит к местной культуре предшествующего времени» (Иессен А.А., 1956, с. 15). Иначе говоря, носители ее являются «далекими потомками» более ранних фаз эпохи бронзы и энеолита (Федоров Я.А., 1960, с. 21–23; 1961, с. 4). Подобные высказывания вполне справедливы. Почти все памятники, рассмотренные в предыдущей главе (Гоно, Миатлы, Гатын-Кале, Верхний Гуниб и др.) содержат такие материалы, без учета которых нельзя представить развитие и каякентско-харачоевской культуры. На плавное, постепенное возникновение черт, характеризующих ее, указывает и Курчалоевский зольник (Марковин В.И., 1969а, с. 79). Показателен в этом отношении анализ каякентско-харачоевской керамики, предпринятый В.Г. Котовичем. Лишь на «талгинском этапе», по его мнению, нарушается непрерывная линия развития керамических форм и орнаментации (Котович В.Г., 1978б; 1982, с. 57, 58, 59–61, рис. 1). Мы бы продлили эту «линию» и к более позднему времени, так как «разрыв», о котором пишет В.Г. Котович, не столь уж сильно ощутим. Но в данном случае важен сам факт преемственной связи с более древним периодом. Однако это же обстоятельство позволяет считать, что первый этап культуры пока не может быть абсолютно четко ограничен. Датируя его примерно от 1600 до конца 1500 г. до н. э. (с учетом разработок В.Г. Котовича, О.М. Давудова, М.Х. Ошаева и др.), мы не будем особенно не правы, тем более, что на этом этапе только появляются «отличительные, этнодифференцирующие» черты культуры (Марковин В.И., 1969а, с. 80, 81; Котович В.Г., 1978б, с. 73; 1982, с. 69). К этому условному этапу опять-таки в самом предварительном плане можно отнести следующие памятники: отдельные погребения могильников 2 и 4 у сел. Бачи-Юрт, средние (условно) слои зольника в Курчалое, Карабухкентское поселение, Согунты, Гуни, Ведено (отдельные находки), Андийское селище.

Второй этап — время расцвета всех характерных черт культуры. Именно этот этап В.Г. Котович и называл собственно «каякентско-харачоевским» (Котович В.Г., 1978б, с. 72). Датировка его, предложенная указанным исследователем, кажется нам чрезмерно удревненной, тем более, что многие из предметов, встречаемых в соответствующих комплексах (листовидные ножи, височные подвески, булавки), имели длительное бытование и встречались не только в северо-восточной части Кавказа. Другие типичные для культуры, в первую очередь сурьмяные изделия, возникли, по мнению В.Г. Котовича, как подражания северокавказским украшениям. Вероятно, в таком случае украшения из сурьмы не могли появиться тут же вслед за северокавказскими изделиями из бронзы, а с некоторым опозданием, когда их прототипы были уже широко распространены. Этот факт следует учитывать, если говорить о подражании. Однако раннее появление бронзовых колпачков, раскованных и широких височных подвесок, характерных для культуры, но известных по таких ранним памятникам, как могильники в сел. Чох (Мунчаев Р.М., 1954, с. 44–47, рис. 11), Гинчи и Гатын-Кале, позволяет датировать этот этап более ранним временем, чем это делали раньше К.Ф. Смирнов, В.И. Марковин и др.

Дата второго этапа с учетом некоторых поправок В.Г. Котовича представляется примерно такой: от конца 1500 до 1250 г. до н. э. К тому времени можно отнести многие основные памятники культуры: Харачой, Каякент, Тарки, Берикей, Мамайкутан, Маджалис, Казмаляр (Новый Дейбук), район Махачкалы (Тарнаир), Ишхой-Юрт, Дарго, Белгатой, Капчугай, Хиндой, Миатлы, Гагатль, Старый и Новый Чиркей, Нижняя Сигитма (поселение), Новолакск (поселение) и др.

Третий этап — время заката культуры. Это, по В.Г. Котовичу, «талгинский» и «зандакский» этапы. Представляется, что данный этап неотделим от предшествующего времени. В недрах его происходит затухание ярких черт культуры. Так, крупнолопастные подвески почти исчезают, огрубляются волюты булавок, обмазка на керамике приобретает порой декоративный характер. Дата этого этапа довольно хорошо обоснована В.Г. Котовичем — от 1250 и почти до 1000 г. до н. э. (Котович В.Г., 1978б, с. 59–74, рис. 1, 2; 1982, с. 117). К такой датировке как ориентировочной разработке вполне можно присоединиться. Конечно, дальнейшие исследования уточнят ее, как и все предыдущие даты.

К данному этапу можно отнести памятники Талги, Мискинбулак (Котович В.М., 1978б, с. 79–93, рис. 1–4), Кабарты-Кутан, Нютюг, Гюхрак (Давудов О.М., Хангишиев Г.Д., 1991, с. 49–60) и др. Зандак как памятник переходного времени от эпохи бронзы к эпохе железа, содержащий определенные черты кобанской культуры, мы не считаем возможным рассматривать в качестве характерного для каякентско-харачоевской культуры. Его материалы носят узколокальный характер и, возможно, могут рассматриваться как особая культура, ареал которой занимал небольшой участок между племенной территорией двух культур — затухающей каякентско-харачоевской и крепнущей кобанской.

Таким образом, каякентско-харачоевская культура относится в основном к эпохе поздней бронзы. Однако и в начальных столетиях I тысячелетия до н. э. еще не угасают отдельные черты культуры. Они долго сохраняются в отдельных памятниках Северо-Восточного Кавказа (Зандак, Акяр, Мугерган и др.).