class="p1">Градскому потребовалась всего лишь минута, чтобы все подготовить и выключить свет в комнате. На экране появилось удивительно четкое изображение, широкоугольный обзор внутренних двойных дверей и окружающей их области — с каждой стороны от них стояло по столу. Видео началось с парня, который нашел тела, а после сел, обхватив голову руками, и секретарши, лежащей на диване рядом с ним. Затем они, пошатываясь, поднялись, и парень потащил девушку назад во внутренний кабинет. Несколько мгновений спустя они вернулись, идя задом наперед, и далее парень с девушкой подергали ручку запертой двери, после чего девушка отошла к своему столу, а парень вышел из поля зрения камеры. Двери остались закрытыми, в то время как во внешних офисах люди продолжали сновать туда-сюда.

Д’Агоста и Пендергаст ждали, пока секунды записи продолжали бежать назад. Наконец, двери открылись, и на экране появился мужчина с большим кофром для виолончели, идущий задом наперед, и который вошел в офисные двери и закрыл их за собой.

— Стоп! — распорядился д’Агоста.

Градский остановил видео.

— А теперь вперед в замедленном режиме.

Видео пошло вперед: сейчас двери открылись, и мужчина вышел.

— Остановите, — Д'Агоста встал и присмотрелся. На экране застыл замечательный, четкий кадр. — Получается, это тот, кого мы ищем, как вы думаете? Он последним вышел из офиса, прежде чем были найдены тела. Это же наверняка он.

Он взглянул на Пендергаста, ожидая услышать возражения, но их не последовало. Агент лишь кратко заметил:

— В логике вам не откажешь.

— Посмотрите, что у него в руках. Кофр достаточно большой для топора или двух голов! И отметка времени совпадает с установленным судмедэкспертом временем смерти. Срань господня, это точно он!

— Создается впечатление, что так оно и есть, — сказал Пендергаст.

— Так кто он? — спросил Д'Агоста, обращаясь к Градскому. — Вы видели его раньше?

Градский навел на мужчину рамку искателя, выделил лицо парня, а затем увеличил и использовал несколько программных инструментов, чтобы сделать его четче.

— Он выглядит знакомым. Думаю, он здесь работает. Дерьмо, это же МакМерфи!

— Кто это?

Техник нажал кнопку, и на экране появилась цифровая анкета персонала. Рядом с именем находилась фотография мужчины, подписанная «Роланд МакМерфи, заместитель вице-президента», со всеми его персональными данными: телефоном, адресом проживания на Коламбус-Авеню и всем остальным.

— Это наш парень.

Наконец-то. Д'Агоста с трудом сдерживал ликование в своем голосе.

— Хм, — недоверчиво протянул Градский, — я так не думаю.

— Что вы имеете в виду?

— МакМерфи? Я даже не могу представить, чтобы он мог сделать нечто подобное. Знаете, он из тех парней, которые вечно сутулят плечи, к тому же у него двойной подбородок, он ипохондрик, коллекционер бабочек, виолончелист и постоянно ходит так, как будто боится, что его вот-вот побьют.

— Это иногда оказываются парни, которых меньше всего подозреваешь, — сказал д’Агоста. — В какой-то момент они просто слетают с катушек.

— Мы можем проверить, действительно ли в тот день он был здесь. Мы храним цифровые записи на всех, кто приходит и выходит из здания, — Градский просмотрел несколько файлов. — Здесь говорится, что его не было на работе — кажется, взял больничный.

— Так он мог прикинуться больным, а затем взять и тайно проникнуть в здание. — Д'Агоста повернулся к Карри. — Отправь к нему домой два патруля с подкреплением и держите наготове команду спецназа. Сейчас же.

— Да, лейтенант.

Сержант отошел и достал телефон, чтобы позвонить, а Градский тем временем кашлянул, прочищая горло, и снова заговорил:

— Я склонен считать, что ваше предположение относительно того, что он тайком пробрался сюда и совершил все это… ошибочно. Боюсь, ему было бы трудно это сделать. Даже невозможно. У нас здесь установлена самая современная система безопасности.

Пендергаст тихо спросил:

— Могу я задать вопрос?

Д'Агоста взглянул на него.

— Да, конечно.

— Убийца покинул офис в четыре часа дня. Сколько нужно времени, чтобы добраться оттуда до главного входа?

— Я бы сказал, примерно шесть-восемь минут, — ответил Градский.

— Отлично. Тогда давайте проверим запись с камеры у главного входа в четыре часа семь минут, чтобы посмотреть, действительно ли он ушел.

Градский все подготовил и через мгновение — впрочем, как и следовало ожидать — они наблюдали, как мужчина с кофром для виолончели вышел из вестибюля в четыре часа восемь минут.

— Теперь, — сказал Пендергаст, — продолжайте просматривать в обратном направлении запись прежней офисной камеры, пока мы не увидим, как он входит в кабинет.

Запрошенное видео пошло назад и они стали свидетелями того, как мужчина вышел из двойных дверей и покинул поле зрения камеры.

— Три пятьдесят, — заметил Пендергаст. — Теперь мы знаем, что убийство произошло в течение одиннадцати минут, между тремя пятьюдесятью и четырьмя ноль одной. Отлично. Господин Градский, покажите нам запись из вестибюля за восемь минут до этого, чтобы понять, входил ли он в здание.

Д'Агоста наблюдал за тем, как техник выполняет просьбу агента. На экране появился мужчина, заходящий в здание в 15:42. Они видели, как он вошел во вращающуюся дверь, направился прямо к электронному пункту пропуска, вставил в него свою карту, и турникет мгновенно открылся.

— Во сколько произошло считывание карты? — спросил Пендергаст.

— Три сорок три и две секунды, — ответил Градский.

— Пожалуйста, проверьте свой журнал безопасности касательно того, чья карта была зарегистрирована в это время.

— Да. Весьма умно.

Градский еще немного постучал по клавишам, но затем нахмурился, изучая экран с данными. Он долго всматривался в них, поджав губы. И снова попробовал повторить запрос.

— Так? — спросил д’Агоста. — Кто это был?

— Никто. В это время никто не регистрировался.

В этот момент к ним подошел Карри, совершивший целую серию телефонных звонков.

— Лейтенант?

— Что?

— Роланд МакМерфи целый день провел в больнице с установленным калоприемником.

***

Они покинули вестибюль и оказались на площади перед Финансовым центром «Сисайд», где собралась шумная толпа, выкрикивающая требования и размахивающая плакатами.

— Еще одна акция протеста, — сказал д’Агоста. — Какого хрена им здесь надо?

— Без понятия, — ответил Карри.

Пока д’Агоста осматривался, пытаясь найти путь сквозь кипящую толпу, он начал понимать, что происходит. Здесь, по сути, находились две прямо противоположные группы протестующих. Одни размахивали плакатами и выкрикивали лозунги, такие как «Долой богачей!» и «Обезглавить корпоративных толстосумов!». Их представители были из молодого, неряшливого спектра общества и немногим отличались от той самой оравы, которую д’Агоста помнил по акциям протестов «Захватите Уолл-стрит»[873] несколько лет назад.

Вторая группа была совсем другой — многие из них выглядели молодыми, но были одеты в пальто и галстуки, и больше походили на миссионеров-мормонов, чем на радикальных левых. Они ничего не кричали, просто молча держали плакаты с различными