них мы находим огромную массу храброго, целеустремленного, трудолюбивого немецкого народа разного происхождения и всех слоев. <…> В среде социал-демократии совместно уживаются наиболее безупречные в расовом отношении и лучшие немецкие люди. Только вот, к сожалению, под руководством неправильных фюреров. Но это не их вина!» Задача национал-социалистов, как считал Гитлер, состоит в том, чтобы освободить этих «направленных по ложному пути» от их неправильных фюреров и склонить их на свою сторону. Достаточно сравнить эту оценку СДПГ с оценкой Гитлером Немецкой народной партии, Экономической партии, домовладельцев и т. д.: «…суматоха как в муравейнике, в котором с раннего утра и до позднего вечера по хозяйственным маршрутам усердно и деловито снуют взад и вперед, иногда заговаривают друг с другом, а затем снова торопливо бегут дальше, таща за собой иногда тяжелые грузы, но по меньшей мере портфель, в котором помимо бутербродов и туалетной бумаги содержатся абсолютно неважные документы, кажущиеся, однако, данному человеку и в данный момент ценными облигациями для удовлетворения его смехотворной и совершенно несущественной в контексте обстановки в мире жажды наживы. Это смешение рас распространенной разновидности. Они безвредны, ничего не значат, политически немощны. Они просто влачат жалкое существование». Еще более негативно Гитлер относился к Демократической партии, которую он называл просто «вонючей язвой на нации». А с другой стороны, Гитлер крайне положительно оценивал социал-демократию[1776].

Вместе с тем и во время застольных бесед Гитлер также неоднократно положительно отзывался о социал-демократии, в основном хваля ее за ликвидацию монархии в ходе Ноябрьской революции[1777]. В записанной Кёппеном застольной беседе 18 сентября 1941 г. Гитлер сказал, что «наибольшая коррупция царила в партиях центра, политики которых все без исключения были взяточниками и продажными субъектами. Ведущих же социал-демократов (Брауна, Зеверинга, Лёбе) никоим образом нельзя было заподозрить в этом. Из-за этого почти никто из них не отправился в концлагерь. Даже у Брауна не было нужды бежать за границу. Фюрер считает, что эти бывшие социал-демократы сегодня уже давно стали убежденными сторонниками 3-го рейха. Зеверинг еще во время плебисцита по вопросу Саара, а теперь снова в связи с началом войны по собственной воле предложил фюреру публиковать призывы к рабочим — бывшим социал-демократам. Фюрер отклонил это по принципиальным соображениям»[1778]. В ходе застольной беседы 28/29 декабря 1941 г. Гитлер еще раз высказал похвалу в адрес социал-демократии за то, что она «устранила это отребье [т. е. монархию. — Р. Ц.]», и заявил, что он помогал каждому, кто не был «подлым врагом» («если так, то такого сразу в концлагерь»), помогал тем, например, что увеличил пенсии Носке и другим, когда тот вернулся из Италии: «Но я никогда не давал позволения на то, чтобы эти деятели выступали с каким-нибудь политическим заявлением в мою пользу, что, например, нередко предлагал сделать Зеверинг. Это выглядело бы так, как будто я его подкупил для себя! Одно мне известно, а именно что он сказал: „Достигнуто оказалось гораздо больше, чем мы когда-либо могли себе представить!“»[1779].

В ходе застольной беседы 1 февраля 1942 г. Гитлер заявил: «В отношении фигур из 1918 года я провожу разницу. Некоторые из них тогда попали в историю, как Понтий Пилат в Символ Веры [т. е. влипли в некрасивую историю]: у них никогда не было желания совершать революцию. Сюда относятся Носке, еще Эберт, Шейдеман, Зеверинг, в Баварии Ауэр. В ходе борьбы с этими людьми я не учитывал это и не признавал оправдания. Только после победы я смог сказать: я понимаю ваши аргументы. Но: настоящими подлецами были центристы, такие как, например, Шпиккер. Они работали на сплошном обмане. Еще тоже Брюнинг был бесхарактерным субъектом, Тревиранус — подлецом. Вот такой придерживающийся марксизма маленький пролетарий вырос в мире, который он совершенно не понимал; но нашлись эти свиньи: Гильфердинг, Каутский!» — «Тогдашней социал-демократии, — продолжил Гитлер в дальнейшем ходе беседы, — единственно не хватало руководителя. Она совершила самую большую промашку, какую только можно было сделать, социал-демократия стала, не желая этого, даже опережать ту тенденцию развития, которую уже нельзя было остановить»[1780]. Сам по себе Гитлер был вполне готов как признать положительные достижения социал-демократии, так и провести дифференциацию между ее разными представителями, однако — и это важно — он подчеркнул, что в период борьбы он не мог учитывать такую дифференциацию.

Еще одна положительная оценка социал-демократов, касающаяся на этот раз в первую очередь Шейдемана, обнаруживается в застольной беседе 27 января 1942 г. Гитлер говорил во время этой беседы о подписании Версальского договора, похвалил Шейдемана и подверг критике центристских политиков Вирта и Эрцбергера: «Были социал-демократы, которые хотели довести дело до крайности. Вирт и Эрцбергер, именно они это и сделали!»[1781]Подоплека этого высказывания такова: премьер-министр социал-демократ Шейдеман вместе со своим кабинетом, сформированным 13 февраля 1919 г., ушел в отставку 20 июня 1919 г., так как отверг условия мира согласно Версальскому договору. Вирт же, напротив, был одним из самых решительных сторонников политики взаимопонимания и компромиссов в Партии Центра. Эрцбергер (убит в 1921 г.) подписал Договор о перемирии и выступал в кабинете Шейдемана за принятие мирного договора. 24 августа 1942 г. Гитлер вернулся к этому вопросу и заявил: «Тому, что тогда [т. е. в момент подписания Версальского договора. — Р. Ц.] все получилось по-другому, мы обязаны, в сущности, в первую очередь только Партии Центра. Социал-демократы этого не хотели, этим и объясняется поспешное высказывание Шейдемана»[1782].

Эти высказывания Гитлера свидетельствуют о следующем: хотя в своей пропаганде он и называл все партии Веймарской коалиции огульно «ноябрьскими преступниками», пороча их, но в его глазах главными виновниками были все же лидеры Партии Центра, в то же время он, как мы видели это в главе 11.1, признавал за социал-демократией положительную заслугу в деле устранения монархии. «Преступлением» ноябрьских фигурантов для Гитлера была ведь, в сущности, не революция и не ликвидация монархии, а то, что «Германия была оставлена беззащитной», т. е. был подписан Версальский договор. Однако поскольку премьер-министр от Социал-демократической партии отказался подписывать Версальский договор, то — с точки зрения Гитлера — в отношении социал-демократов в принципе не остается обвиняющего их момента, а вот в отношении буржуазных политиков Партии Центра такой момент существует.

В контексте взглядов Гитлера, изложенных в этой работе, становится понятной его симпатия к социал-демократии. Выступления социал-демократов за равные возможности и отстаивание социальных интересов рабочего класса могли бы быть для него в столь же малой степени основанием для неприятия, как, к примеру, их взгляды на экономическую политику. То, что делало его противником социал-демократии, были те элементы марксизма, которые он постоянно самым резким образом критиковал в