Ученики собрались вокруг утреннего костра под отдаленное пение петухов, возвещающее о наступлении нового дня. Иисус заговорил с ними добродушно и весело, словно предстоящий день виделся ему исполненным блага.

— На Песах мы соберемся в заранее подготовленном месте, — объявил он. — Надеюсь, праздничный стол будет достоин такого дня. Вас проводят туда ученики, которые все подготовят. — Иисус указал на Марию, Петра и Иоанна. — Отпразднуем Песах вместе. Я жду этого вечера.

В его голосе Мария услышала радостные ноты. Но как быть с этими ночными образами… избиением… кровью? Промолчать? Рассказать ему? Да, это необходимо. Я должна сообщить ему то, что мне открылось.

Он как раз направлялся к ней. Вот сейчас они и поговорят.

— Мария, я собираюсь прогуляться в сад, о котором ты мне говорила. — Иисус улыбнулся. — В оливковый сад, у подножия горы.

— Он тихий, на отшибе, так что, если тебе нужно побыть одному, место самое подходящее. Но мне нужно кое-что тебе рассказать…

— Я тоже это видел, — не дослушав, перебил Иисус — Рассказывать нет необходимости. — Он помедлил и добавил: — Мария, я приближаюсь к тому, что ты видишь в своих вещих снах. И они неполны, ибо есть еще много такого, что не открывается даже в них, даже при таком даре, как у тебя. Но я знаю это. Отец мой явил мне сокровенное. — Иисус взял ее за руки. — Но твои видения равно драгоценны для меня. Спасибо за то, что делишься ими.

— Иуда…

— Он пойдет туда, куда ему нужно, — снова перебил ее Иисус. — Ты пыталась. Ты сделала все, что могла.

«Откуда он знает? — удивилась Мария. — Подслушал, что ли?»

— Разве ты не знаешь Писания? Это было предсказано: «Даже человек мирный со мною, на которого я полагался, который ел хлеб мой, поднимет на меня пяту».[67]И еще: «Ибо не враг поносит меня, это я перенес бы; не ненавистник мой величается надо мною — от него я укрылся бы; но ты, который был для меня то что и я, друг мой и близкий мой…»[68]Тебе трудно это понять, я знаю.

— Нет, не понять, — отозвалась она. — И трудно поверить. Трудно поверить в то, что кто-то, знающий тебя…

— Знание и вера — это не одно и то же, — перебил ее Иисус. — В грядущие дни тебе придется об этом вспомнить.

Они спускались по крутой тропке в город. Воздух полнился радостным предвкушением предстоящего вечера, как будто древний праздник воскурил фимиам себе самому.

Мария бросила взгляд на Иуду, шагавшего с приклеенной улыбкой на лице, но вид его вызвал у нее такое отвращение, что ей захотелось поднять с дороги камень и запустить ему в голову. Пусть свалится со склона и покалечится так, что у него навсегда пропадет охота к прогулкам в город.

Сила собственной ненависти испугала ее. Разве Иисус не говорил о том, что врагов своих надобно любить и молиться за них? Похоже, это не всегда возможно!

Когда путники приближались к последнему участку спуска, после которого тропа шла дальше от подножия склона через долину реки Кедрон, Мария ускорила шаг, чтобы догнать Иисуса, на ходу беседовавшего с Петром и Иоанном, и, проскользнув между учениками, указала ему:

— Сад вон там, слева.

И действительно, отсюда уже были видны кроны серебристых олив, некоторые из них высоко возносились к небу, словно дубы.

— Я пойду туда и помолюсь, — сказал Иисус, взглянув на деревья.

— Ты не пойдешь в храм? — удивился Петр.

— Сегодня нет. Сегодня я не буду никого наставлять, только вас.

— Так мы все-таки увидимся сегодня?

— Да, вечером. Соберемся в том месте, о котором я говорил. — С этими словами Иисус повернулся и направился к воротам сада, никого не позвав с собой.

Расставшись с ним, ученики двинулись дальше, в город, где у каждого имелись свои дела. Они поднялись по крутому откосу долины Кедрона к Овечьим воротам, сквозь которые пастухи гнали в храм множество блеющих животных. У ворот пришлось задержаться, дожидаясь появления человека с кувшином воды, но ненадолго. Вскоре перед ними появился коренастый мужчина, неуклюже несший на голове большущий сосуд.

Петр устремился к нему.

— Ты тот самый? — выпалил он.

Человек с кувшином с удивлением повернулся к Петру.

— Ты имеешь в виду, тот самый, кто должен проводить вас в дом? — уточнил он.

— Именно! — громко прогудел Петр.

Коренастый крепыш поморщился, словно у него в ушах зазвенело, и поманил к себе Петра и Иоанна.

— Пойдемте, я вам покажу.

Они последовали за ним по извилистым, взбиравшимся вверх улочкам предместья, пока не добрались до Верхнего города, бога-того квартала, который Иоанна и Иуда знали даже слишком хорошо. Подведя их к нужному дому, человек с кувшином молча указал на дверь и отправился восвояси, поскольку сам он входить не собирался.

— Должно быть, это здесь, — сказал Петр, повернувшись к ним — Нам нужно приготовить все к празднику. Надо купить еды и принести сюда до того, как все соберутся. — Он оглядел спутников. — Надо купить барашка и поскорее, чтобы приготовить. Но я думаю, с этим затруднений не будет, Здесь есть из чего выбирать.

«Вот уж точно, — подумала Мария, — особенно если вспомнить, сколько этих баранов только что загнали в город через ворота».

— Пойдем на Верхний рынок, — предложил Иуда. — Там самый богатый выбор пасхальной снеди.

— Нет, — возразила Мария, — сначала нужно купить барашка. Это самое главное. — Она оглядела спутников. — Сами понимаете, без барашка пасхального стола не бывает. А ведь мало его найти, его надо зарезать по всем правилам, а потом приготовить.

— Не осмотреть ли нам сначала место, где мы будем праздновать? — предложил Иуда.

— Нет! — отрезала Мария. — Менять место мы уже все равно не будем, а значит, не стоит терять попусту время. У нас его и так немного.

Никаких предложений Иуды она выслушивать не желала.

Храм бурлил от переполнявших его толп. Хорошо, что Иисус не пошел сегодня проповедовать: в такой сумасшедшей толчее никакую проповедь все равно не услышат. Запоздавшие теснились возле продавцов пасхальных ягнят, остальные валом валили к алтарям и жертвенникам. Царила полнейшая неразбериха.

Ученики протолкались к овечьим рядам, туда, где блеяли и брыкались животные. Ничто уже не напоминало об изгнании торгашей Иисусом: купля-продажа шла с прежней бойкостью, люди окружали столики менял.

«Сколь тщетны оказались усилия Иисуса, — подумала Мария, ощущая тяжкий гнет печали, — как мало нуждаются в них люди».

Как правило, выбор ягненка был делом долгим, требующим времени, но в нынешней суматохе им не оставалось ничего другого, кроме как ткнуть пальцем в показавшееся более-менее подходящим животное и выкрикнуть, пока их не оттеснили: