низкой посадки «мерседеса» Джима. А ещё автомобиль класса люкс-комфорт называется! Волосы тут же превратились в блюдо дня, в котором переборщили с солью – снег не жадничал и не знал меры.

– После такого ты как минимум должен мне вечер пива! – Вырвались за мной слова Джима.

– Я куплю тебе столько пива, что ты сможешь в нём искупаться! – Крикнул я напоследок и побежал к главному входу.

Двери почтительно, но слишком медленно разъехались, и я чуть не впечатался в стекло. Охранник смерил меня насупленным взглядом, решая мою судьбу: я просто опаздывающий гражданин без багажа или псих с намерением перестрелять здесь всех. Или взорвать бомбой, что я запаковал в подарочную упаковку и носил под мышкой. Мои безумные глаза наверняка намекали на второе, но я уже пустился вскачь и оставил его и дальше строить из себя саму суровость на посту.

Людей было немного – в такую погоду все сидели по домам и не планировали даже выходить за почтой, не говоря уже о том, чтобы трястись в снежной завирухе в миле над землёй. Циклон только набирал обороты. По всем новостям передавали оранжевый, красный и серо-буро-малиновый уровень опасности и предупреждали о том, что погода лишь ухудшится, так что без лишнего повода лучше не совать свой нос наружу. Но мой повод был совсем не лишним.

Вот бы все рейсы отменили, как в прошлый раз, когда буря наведывалась в город! Как символично бы получилось. Тогда она соединила нас с Эммой. Может, соединила бы и сейчас?

Я затормозил у навесного табло и стал рыться в строчках в поисках нужного рейса на Лос-Анджелес. Вот и он! Вылет в 16:43. Глаза скакнули правее на огромный циферблат. 16:48. Сердце занесло, как «мерседес» Джима на снежном повороте. Но самолёты ведь постоянно задерживают.

Крылья вырастают всегда в нужный момент. Я почти подлетел к первой попавшейся стойке регистрации, напугав сотрудницу аэропорта, что та аж подпрыгнула. Но ни сумасшедший парень без носков, ни террорист с автоматом не смогли бы смутить вышколенный персонал, и девушка выдала мне отрепетированную, заученную, самую стандартную из всех улыбок.

– Могу вам чем-то помочь, сэр?

– Рейс на Лос-Анджелес! – Одышка глотала все согласные. – Где проходит посадка?

– Со второго терминала. Это вон там.

Она указала ребром ладони в противоположном направлении, как стюардесса, жестикулирующая о запасных выходах во время вводного инструктажа.

Я ещё могу успеть! Пять минут – не катастрофа для чего-то настолько непостоянного, как перелёт. И для чего-то настолько постоянного, как любовь.

Выкрикнув перепутанные слоги слова «спасибо», я хотел было ринуться туда, но девушка окликнула меня. В пустом зале её голос прозвучал приговором:

– Сэр, но вы опоздали. Самолёт только что улетел.

Она указала на панорамные окна, выходящие на взлётную полосу. Белая железная пташка «Американ Эйрлайнс» шла на взлёт, набирала высоту и прятала шасси, чтобы слиться с пуховыми облаками и увести Эмму от меня за четыре тысячи миль.

– Мне очень жаль, сэр. – А вот сочувствие авиаледи не было отрепетированным. – Важный рейс?

– Не представляете насколько.

Эмма

Дом, милый дом.

Не мой, конечно, но на какое-то время он стал моим даже сильнее, чем собственная квартира в Лос-Анджелесе.

Куда я благополучно не улетела.

Звонок переписал все планы. Сменил векторы моих направлений. Очередь на посадку рассеялась, а я стояла в нерешительности и не слышала, как регистраторша зовёт меня. Раз пять она повторила «мисс?», прежде чем до меня дошло, что полёт отменяется. Но из-за погоды в душе, не снаружи.

– Мисс?! – В шестой раз окликнула женщина за стойкой, но я уже развернулась и сверкала пятками, таща свои чемоданы с точностью в обратном направлении.

Как же мне повезло, что Хейл так и не нашёл пассажира на обратную дорогу и обрадовался мне, словно я улетала и вернулась полгода спустя.

– Куда теперь, мисс Эмма? – Спросил он, заводя двигатель.

– Домой. – Ляпнула я, а потом исправилась: – На Деруэй Айленд. Я кое-что там забыла.

Мы чуть разминулись с каким-то «мерседесом», отчего Хейл ругнулся и тут же извинился.

– Отрастят себе усы, что дороги не видят! – Бурчал он всю дорогу, пока я витала в своих мыслях и не замечала ничего кругом.

За свистом ветра, скрипом колёс и шорохом снежинок под дворниками на лобовом стекле раздался гул. Рокот турбин, рёв по накатанной, и где-то над нами в невидимом пространстве снега пролетела моя последняя надежда улететь в ближайшие дни. Канада снова отправила в нашу сторону циклон, и следующие два дня Берлингтон придётся откапывать от снега. Все рейсы отменят. И я проведу ещё какое-то время в так полюбившемся мне доме на полуострове замёрзшего озера. Это должно бы меня расстроить, но я прятала улыбку в воротнике пуховика.

Я не соврала Хейлу. Я правда кое-что забыла в доме Джейсона. Только пока что не знала что, но очень хотела узнать.

Увидев имя Сид на экране мобильника, я заледенела. Мы не разговаривали с того самого утра, когда я выпроводила Джейсона из его же дома своим первым «уходи». Я так скучала, но ненавидела себя больше, поэтому не ответила ни на один её звонок. Струсила, поджала уши и хвост, забилась в угол от ответственности за свои же поступки. Боялась услышать слова ненависти в свой адрес и убийственное:

– Ты мне больше не подруга.

Или:

– Видеть тебя не желаю.

Или вот ещё:

– Ты сломала мне жизнь.

Все эти недели её звонки и сообщения отправлялись на голосовую почту, а потом благополучно стирались. В настройках я заблокировала пользователя «Сид», чтобы избавить себя от уведомлений о новых сообщениях. А в последние дни и вовсе выключила телефон, так что этот звонок вскрыл все подсохшие раны, разоблачил все спрятанные чувства, вытолкал всю горечь вины наружу.

Я улетала домой, и рано или поздно должна была встретиться с Сид. Она ведь была не только моей подругой, но и агентом. Бегать больше не имело смысла, и я ответила:

– Привет, Сид.

– Боже, Эмма! Ты подняла трубку! Поверить не могу!

И ни одного «я тебя ненавижу» или «ты сломала мне жизнь», а лишь:

– Как я рада тебя слышать!

– Рада? – Переспросила я с недоверием. – Ты уверена, что именно это хотела сказать?

– Послушай, Эм. Я ни минуты не держала на вас зла. Ни на Джейсона, ни тем более, на тебя, дорогая.

Что-то большое и тёплое стало подниматься по горлу. Оно заполняло всё внутри сиянием и силой. Так по телу растекается любовь и нежность.

– В жизни всякое бывает. Просто я не та, кто