"Девчонка!" — вспыхнуло на краю сознания Хранителя.

Черные, как ночь, глаза… и в них… надежда? Шквал чужих эмоций захлестнул его, вышибая из охотничьего транса. Одна тварь вгрызалась в ногу, другая дорывала рукав вместе с кожей, а он будто ничего этого не чувствовал. Просто стоял и заворожено смотрел на чумазое личико с огромными черными глазами и золотым треугольником на лбу.

— Веданика*… - слетело с губ мужчины.

Теперь он точно знал, почему поглотители ее преследуют. Ему лишь было не понятно, с какой радости они делают это здесь. Но добиться ответа от ведьмы-носительницы магических знаний седьмого мира, на которую с детства наложено сильнейшее заклятье немоты, он вряд ли смог бы. Тем более в "теплой" компании окончательно озверевших монстров.

Перекинув девушку через ближайшую группу преследователей, Арацельс снова включился в ритм схватки. И, будто вторя его намерениям, из политой кровью и посыпанной трупами земли начали с шумом и скрежетом вырываться гибкие корни, в смертельных объятьях которых гибли не успевшие сбежать твари. Дриддереву надоела бойня…

Давно бы так!

Я не ревнива! Совершенно не ревнива, угу. Да и к кому, собственно, ревновать? К этой фиолетовой вешалке, которая себя в более-менее приличный вид больше часа приводила? А толку? Ну, почистилась она, умылась, причесалась… все равно смотреть не на что! Самая яркая черта — золотой треугольник промеж заметно раскосых глаз. Жаль, не косых. А то был бы полный комплект: немая, косая, запуганная девица, шарахающаяся от любого шороха, и, что примечательно, исключительно в сторону моего мужа. Медом что ли намазано?

А этот… тьфу! Ну что за демон мне достался? Когда не надо — рычать изволит, а когда и надо бы свою звериную сущность продемонстрировать, изображает из себя ярого защитника всех сирых и убогих. Прям, персонаж старой песни… как же там звучало? Ах, да… "на лицо ужасные, но добрые внутри". Точно о нем и ему подобных! По каким-то неведомым причинам супруг мой так и застрял в своем трансформированном облике, а уж красавцем его в нем назвать сложно. Разве что… симпатичный. На мой извращенный вкус. На мой! Так какого лешего она вместо меня за ним хвостиком ходит и преданно в глаза заглядывает? А этот большой и ужасный гнать ее подальше как-то не торопится. Жалко ему девушку, ага. Так жалко, что чуть с Иргисом не поцапался после того, как тот вежливо… ну ладно, не вежливо, а очень даже грубо, предложил девице валить из лагеря, куда подальше. Впервые за период нашего знакомства я была полностью солидарна с седьмым Хранителем. Даже свое отношение к нему пересмотрела… на сегодняшний вечер точно.

А эта вобла тощая в грязно-фиолетовой рясе прежде, чем изобразить на своей плоской физиономии "вселенскую" обиду с "неподдельным" испугом, вцепилась в запястье синеволосого с такой яростью, что тот не сразу сумел вырвать руку. Тоже мне… немощь бледную изображает, а у самой сил немеренно. Свалилась нам на голову, притащила за собой полсотни монстров-поглотителей, которые мало того, что обнулили магический резерв большинства из нас, так еще и изрядно покусали Арацельса, Райса и Смерть. Иргису, занимавшемуся эвакуацией Маи и меня, почти не досталось, Лемо, пришедшему под занавес кровавого представления — тоже. А у зачинщицы этого кошмара энергии и сил хоть отбавляй! Ее-то лиловые зверики так и не достали, уж что-что, а скакать эта коза умеет превосходно. И скакать, и петлять, и изображать из себя бедную несчастную, но оооочень важную и благородную. Как ее там называли? Веданика! Это что-то среднее между монахиней с обетом молчания, хранительницей бесценных знаний и ведьмой с огромным потенциалом, который она применяет исключительно во благо второго пункта из всего вышеперечисленного.

Магический потенциал… звучит-то как! Я до сих пор не до конца понимаю, что это такое. Вроде какой-то особый вид энергии в организме чародея. И пока его отсутствие не будет восстановлено, даже очень одаренный колдун не сможет сплести ни одного заклинания. Ну, я обычная земная женщина, мне простительно. И недопонимание некоторых вещей простительно, и… неприязнь к некоторым людям. Особенно если у них длинные фиолетовые лохмы и взгляд преданной собаки, направленный на моего… нет, на МОЕГО мужа. Ну и пусть эта веданика вызывает у большинства присутствующих сочувствие. Я бы тоже с радостью пожалела болезную, откопай мы ее хладный трупик под горкой мертвых поглотителей.

Н-да… я не ревнива, совсем не ревнива. Примерно так же не ревнива, как и не кровожадна. Вот что с человеком колдовское похмелье делает. Хреново так, что придушить кого-нибудь собственноручно хочется. Полагаю, объяснять, кто в списке потенциальных жертв первой строчкой идет, не надо? Кто второй — тоже не сложно догадаться. Вот только его заметно трансформированную шею мне сейчас с трудом обхватить удастся. Если вообще удастся. В таком-то состоянии… Эх, избавиться бы, наконец, от этой жуткой слабости! А то полулежу, будто в кресле, в коконе из древесных корней напротив разведенного костра, и у меня ни то, что на движения, на слова сил нет! Зато мысли… ух! Самой страшно от их бешеной прыти.

Сидящая рядом Мая протянула мне пиалу с водой, отвлекая этим простым жестом от мрачных дум. Я лишь улыбнулась в ответ, чуть качнув головой. Пить не хотелось. Есть тоже. После сожжения горы звериных трупов былой аппетит как-то не спешил возвращаться. А если быть совсем точной, меня еще и подташнивало слегка. Какая уж тут еда? Даже к аромату грибов, зажаренных на костре, желудок оставался абсолютно равнодушным. С другого края подошел Арацельс и, мягко опустившись, присел рядом.

— Ты в порядке? — спросил он, уставившись на танцующие языки пламени.

Отличное начало разговора! Что дальше скажешь, дорогой-любимый?

— Ты к огню обращ-щаешься? — пропитанный ядом голос дрогнул, и почему-то стало не хватать воздуха.

Слабость или… слезы к горлу подступили? И что за размазня я после этого? Тьфу! Завтра-послезавтра то ли в гроб ложиться, то ли во всемирные наблюдатели идти, а я тут расстраиваюсь по всяким пустякам. Самой противно!

— Арэ, — мужчина посмотрел на хмурую меня и быстро отвел взгляд. — Как ты себя чувствуешшшь?

— Нормально, — выдавила с трудом, и, криво усмехнувшись, добавила: — только не твоими стараниями.

Он уже раз пять подходил и задавал похожий вопрос, после чего кивал и уходил снова. К Лемо, Смерти, Иргису… не суть! Не ко мне точно. И эта "фиолетовая тень", меченная треугольником, повсюду следовала за ним. Как собачка на привязи.

— Я… — он повернулся и протянул, было, руку, желая коснуться моей щеки, но, бросив косой взгляд на свою кисть, резко ее отдернул. — Я был занят.

Ах, вот как! Для меня, значит, он занят, и ко мне, гад такой, даже прикасаться не желает! У него что, в демоническом облике вкусы резко меняются: теперь ему исключительно тощие молчуньи нравятся? Ну, и пусть я не лучшим образом выгляжу, закутанная в длинную рубашку, пожертвованную мне Иргисом еще на дереве. Застегивать ее седьмой Хранитель запретил, чтоб форму тела не приняла, как подаренная Арацельсом одежда, которую тот, кстати, после драки частично восстановил на моем теле. Очень частично, на большее его сил, слегка восстановленных за счет предсмертных эмоций поглотителей, не хватило. Так что мы теперь с ним на пару бледные и в лохмотьях. Даже обидно, что это чудище бело-черно-рыжее тронуть меня боится! Хм… а ведь, и правда… боится.