Но не закрывать же дверь. Она так и стояла, глядя, как отворилась задняя дверца. Первой из машины вышла высокая, статная молодая брюнетка и спросила:

— Это и есть наше палаццо?

И Лидочка, так как ответить более было некому, сказала:

— Наверное.

Женщина удивленно посмотрела на нее, ожидая разъяснений. В это время распахнулась дверца со стороны тротуара, за рулем сидел Слава. Он вылез из машины. Иришка побежала открывать багажник.

— А вот и наша Лидия! — громко сообщил Слава.

Лидочка послушно кивнула.

— Очень приятно! — Все внимание Аллы переключилось на Лидочку. Она направилась к ней, протянув полную красивую руку. Утренние солнечные лучи падали на нее сквозь листву и лепестки роз.

С первого взгляда Алла Лидочке понравилась. Куда больше, чем со второго или с третьего.

Ты никогда не видишь человека в первую встречу таким, каким будешь видеть его в последующие годы. Перемены могут быть к худшему или к лучшему, но они обязательны.

Сначала Алла показалась Лидочке значительнее, чем была на самом деле, даже царственней.

Может, это происходило от ее замедленных, размеренных движений на фоне суеты, поднятой ее дочкой и бывшим мужем.

Лидочка не старалась специально разглядеть героиню этого романа, но вынуждена была отметить замечательный цвет кожи, чудесные густые волосы, яркие, будто наполненные слезами, серые глаза.

Очевидно, если бы первым эту женщину разглядывал мужчина, он бы обратил внимание на иные черты лица и тела. Он бы увидел высокую грудь, крутые, широковатые бедра, замечательную линию крепких, прямых ног. Цвет лица он мог бы и упустить.

Второй взгляд, который Лидочка позволила себе уже внутри дома, дополнил первое впечатление тем, что лицо Аллы несло на себе печать грубости, приятной легковозбудимым мужчинам, подбородок крупноват, губы поджаты.

Внимательный мужчина отметил бы со своей стороны, что пальцы рук коротки, а щиколотки и кисти толстоваты.

Глаза были яркими. Величина же их достигалась скорее умелым наложением туши. И тенями вокруг.

Впрочем, Алла была хороша и уж тем более хороша рядом со своим бывшим мужем-кузнечиком и дочкой, которая унаследовала от родителей худшее: от матери — тяжесть костей, массивность конечностей и маленькие глаза, а от отца — слишком длинный, краснеющий от волнения и холода нос, тонкие губы и узкие плечи.

— Я тебе говорил. — Слава продолжал суетиться перед бывшей женой.

Иришка стояла у машины, держа чемодан, и не делала попытки пройти к дому. Лидочка подумала, что в ее перманентной революции наступает новый этап — противостояние с матерью.

— Я тебе говорил, что Лидия Кирилловна остановилась у нас на три недели. Она живет в маленькой комнате наверху, нас совершенно не стесняет!

Этого еще не хватало!

— Привет! — Алла пожала руку Лидочке. Рука была теплой, потной, мягкой. — Надеюсь, что мы подружимся. Если вы моего Славика уводить не будете… Чего смотрите? Мы разве раньше встречались?

— Нет, — сказала Лидочка, — где же?

— И я так думаю.

— А вот и мы! — крикнул из коридора Василий.

— Это еще что за фрукты? — спросила Алла у Славика.

— А это мы! — откликнулся Василий, не сделав попытки выйти из дома.

Лида отступила в сторону, чтобы родственники могли встретиться, но никто не спешил.

— А это Василий и Валентина Кошко из Краснодара. Ты должна их помнить, они к нам еще лет десять назад приезжали.

— Ну почему я должна их помнить? — вдруг обиделась Алла, глядя на Славу и не делая попытки приблизиться к краснодарским Кошкам.

— Так то ж! — Валентина выплыла из дома и проследовала к Алле с руками, распростертыми для объятия. — Ты совсем не изменилась, только похорошела, коханая ты наша!

Алле ничего не оставалось, как сдаться под напором родственницы. Краем глаза Лидочка глянула на Иришку. А та все стояла у машины, держа в руке чемодан.

Перехватив взгляд Лидочки, Слава крикнул дочке:

— Закрой багажник и неси чемодан сюда. Сколько тебе можно одно и то же говорить!

Иришка захлопнула багажник и понесла чемодан к дому. К тому времени Валентина кончила обниматься с Аллой, и они вошли внутрь.

Следом за женщинами в дом вошел Слава.

Замыкали процессию Лидочка с Иришкой.

— Ну как? — спросила Лидочка. — В аэропорту все прошло нормально?

— А что должно было быть нормально? — почему-то огрызнулась Иришка.

Лидочка не смогла ответить.

Они вошли в дом. Лидочка слышала, как Слава объясняет:

— Твоя комната на втором этаже. Это так называемая большая спальня, или мастер-бедрум.

— Как? — послышался голос Аллы.

— Хозяйская спальня. Здесь должны спать хозяева дома.

— А ты где спишь? — спросила Алла.

— Внизу в кабинете.

— Боишься, что я тебя трахну?

— Тебя не было, — мирно ответил Слава, не поддержав грубую шутку.

Потом они вошли в спальню, и голоса превратились в неясный шум.

Алла, судя по всему, не стеснялась родственников и дочери, и никакой робости в ее поведении не ощущалось. В дом вошла хозяйка — никакого сомнения в том не оставалось.

По лестнице протопала Валентина и с полдороги закричала:

— Все вниз, все вниз! Шампанское на столе! — Крик был таким бодрым, словно разносился по просторам пионерского лагеря.

— Идем, идем! — не менее бодро откликнулся сверху Слава.

Слышно было, как на лестничной площадке сопротивляется ему Алла:

— Дай мне хоть нос попудрить! Где здесь сортир?

Хлопнула дверь. Слава тут же толкнул дверь к Лидочке.

— Вы еще здесь? Прошу вниз, надо отметить.

— Все в порядке? — спросила Лидочка.

— А как же может быть? Как же может быть?

Лидочка поднялась и подошла к двери. Слава уже бежал по лестнице вниз. Алла вышла из ванной.

— Что-то мне ваше лицо знакомо, — сказала она.

— Клянусь, Алла, это вам только кажется, — ответила Лидочка.

— Ладно, если вспомните, скажите, мне даже интересно. Вы надолго?

— Еще недели две, как пойдут дела. Но я уже говорила вашему мужу, что могу переехать в гостиницу.

— Не надо, живите, — сказала Алла. — Я тут такая же бесправная, как и вы. Может, даже больше бесправная. Бывшая жена… понимаете, как это звучит?

— Вы — мать его любимой дочки.