– Как мы найдем друг друга, когда стемнеет и все в крепости уснут? И как мы узнаем, что все уснули?

– Ты что, забыл, что я говорил тебе? Мы встретимся в банных дворах, там ночью никого. Надеюсь, все выучили планы крепости?

– Да, – сказала Спарк.

Никто не стал напоминать Шуту, что он уже спрашивал об этом.

– А дальше? – спросил Пер.

– Как мы и говорили. Я первым делом обыщу подземные темницы. Если Би там, надо вызволить ее оттуда как можно скорее.

У Пера сделался такой вид, будто его замутило от ужаса. Он втянул голову в плечи, словно в ожидании удара. Шут печально улыбнулся ему. Я представил, как Би истязают в темноте, но заставил себя выбросить эти картины из головы. Надо думать только о спасении.

– Как только мы освободим Би, надо немедленно бежать вместе с ней. Это может оказаться сложнее всего. Когда я буду искать ее в подземелье, мы поищем доказательства существования подземного хода, которым когда-то воспользовались те, кто освободил меня. Он должен начинаться где-то там. Если мы найдем его, один из нас сразу же отправится вместе с Би прочь с острова, а второй встретится с остальными в банном дворе, чтобы увести и их тоже.

Шут сел прямо, сложив руки с длинными пальцами на коленях.

– Таков мой план. Улучшенный и проработанный.

Он набрал воздуха и добавил:

– А еще надо взять с собой гремучие горшочки Чейда и кое-какие яды Фитца. Как только мы убедимся, что Би на пути к свободе, Фитц разместит их там, где сам выберет.

– Я могу помочь с этим, – тихо сказал Пер. – Мне ведь тоже есть за кого мстить, – мягко добавил он. – За отца. За деда. Я не забыл, как посланцы этих Слуг обошлись с теми, кто пытался защитить Ивовый Лес. Я помню, как погиб Ревел.

Все помолчали, услышав это. Во мне боролись гордость и стыд. Во что я превратил этого добродушного, честного мальчика-грума?

Молчание нарушил Шут:

– Как только Би окажется за пределами замка, она и ее спутники должны не мешкая отправляться к корабельной шлюпке. Уже там, у причала, мы дождемся остальных. Если только… – Он осекся и неохотно продолжил: – Если только не окажется, что Би серьезно пострадала. Тогда надо будет сразу же переправить ее на корабль и позаботиться о ее ранах. – Шут перевел дыхание и быстро добавил: – Остальным придется самим искать пути к возвращению. Но сегодня мы займемся подготовкой. Выберем одежду. Спрячем под ней оружие.

– Согласен, – тихо сказал я.

– Тогда начнем, – объявила Спарк.

По-видимому, Шут посвятил ее в свой план раньше, потому что она тут же вскочила и принялась доставать стопки одежды из-под койки.

Одну стопку она положила возле Шута:

– Вот ваш наряд бабушки. Шляпка лежит сверху. Я как раз успела пришить кружевную вуаль, чтобы защитить вашу старческую кожу от солнца. Примерьте!

Она достала плащ-бабочку, сложенный и туго свернутый. Рядом, ни слова не говоря, положила халат служанки и головной платок. Я понял, что это для Би.

Я вздрогнул, когда Спарк обратилась ко мне:

– Фитц, достаньте, пожалуйста, что у вас уцелело из добротной одежды. Пер, вот штаны, жилетка и твои старые башмаки. Ты почти и не надевал их с тех пор, как сел на корабль! Янтарь говорит, это сойдет за одежду мальчика-слуги. Лант, поскольку ты теперь мой жених, я подобрала тебе достойный наряд. И себе тоже. Вот уж пришлось попотеть, чтобы соорудить из барахла леди Тайм нечто приличное!

В ее словах слышалась понятная гордость. Мужская рубашка с кружевным воротником и манжетами, которую Спарк приготовила для Ланта, была перешита из женской блузки.

– Хорошо, что Чейд был примерно твоего роста и такой же широкий в плечах, так что наряды леди Тайм пошиты с размахом… – Она вдруг осеклась, умолкла и протянула Ланту рубашку, не глядя на него. – Примерь, – выдавила Спарк.

Шут тем временем уже нацепил шляпку и завязывал ленты под подбородком. И вдруг заговорил скрипучим старческим голосом:

– Фитц, мы должны разыграть все как по писаному… – И вдруг принюхался и спросил: – Чем это пахнет?

Я сразу догадался, что произошло. Доставая одежду, Спарк опрокинула мой мешок с огневым кирпичом, и тот стал нагреваться. А рядом лежали тетради Би! И Чейдовы гремучие горшочки!

Повалился на колени и стал рыться по-собачьи, сыпля самыми крепкими словцами, какие Баррич использовал в конюшнях. Наконец вытащил свой мешок из-под вороха нижних юбок. Почерневшая парусина разошлась под моими пальцами. Я вывалил содержимое на пол. Огневой кирпич светился в темноте. Лант вылил воду из графина на одну из вышитых юбок, и я перебросил кирпич на нее правильной стороной вниз. Кирпич зашипел, я сунул обожженные пальцы в рот. Волдырей не будет, но все равно больно. Спарк тем временем наклонилась и достала тетрадки Би. Они защитили от жара Чейдовы горшочки, но на задней обложке одного дневника остался черный выжженный след, и у меня защемило сердце. Спарк протянула тетрадки Шуту, и он прижал их к груди, как детей, нуждающихся в утешении.

– Зачем вы хранили горшки Чейда рядом с огневым кирпичом? – спросил Пер, словно не веря своим глазам.

Мне нечего было ему ответить. Не говорить же, что, если бы я был один, никто бы мой мешок не опрокинул.

Спарк опустилась на колени и как ни в чем не бывало перебирала мою одежду.

– У вас осталась хоть одна пара приличных штанов? – спросила она и потянула на себя мою старую рубашку.

– Я сам! – крикнул я, но было слишком поздно.

– Это что, Серебро? – потрясенно спросил Лант.

От жара ткань расползлась, и флаконы, завернутые в нее, выпали наружу. Я взял один и внимательно осмотрел. Похоже, он не пострадал. Серебро внутри кружилось и переливалось.

– Серебро? – воскликнул Шут своим настоящим голосом. – Фитц, у тебя есть Серебро?

Он наклонился над разбросанными на полу вещами, словно мог напрячь глаза и разглядеть флаконы.

После того как все их увидели, никакая ложь уже не могла скрыть мой секрет.

– Это дал мне Рапскаль.

Тишина накрыла нас, словно снег, рухнувший с крутого ската крыши.

Я почувствовал, что должен как-то объясниться.

– Я не просил его об этом. Хеби убедила Рапскаля, что драконы не будут против, если он даст мне Серебра. Он слышал, что Янтарь просила Серебро, и дал его мне. В тот день, когда помог мне вернуться в наши комнаты.

– То есть оно для меня, – вкрадчиво сказала Янтарь.

И когда она успела вытеснить моего Шута?

– Нет. Он дал Серебро мне, – отрезал я. – Чтобы я использовал его так, как сочту нужным.

– И ты решил ничего не говорить мне. И остальным тоже, верно?

Остальные медленно кивнули, тоже требуя объяснений. И хотя никто не произнес ни слова, Янтарь как будто почувствовала их поддержку.