В конце беседы Уокер передал прокурорам перечень условий соглашения между его клиентом и властями. Условия были изложены путано. Наконец Маккей пришел к выводу: адвокат требует, чтобы в благодарность за признание Уайтекером своей вины его не приговаривали к тюремному заключению и оставили часть денег, украденных у АДМ. Маккей тут же позвонил Уокеру и отверг эти требования.

Спустя несколько недель Уокер вновь нанес визит прокурорам. С ним беседовали Мэри Спиринг, Маккей и Никсон. Явившись в конференц-зал без пиджака и галстука, Уокер уселся и вытащил из нагрудного кармана рубашки листок, на котором излагались все те же условия соглашения. Он спросил прокуроров, согласны ли они с этими условиями.

Спиринг обменялась взглядом с Маккеем.

– Разве Дон уже не дал вам ответ? – спросила она.

– Да-да, дал, – отозвался Уокер.

– Ну, так мы не собираемся больше обсуждать это, – сказала Спиринг.

Но отделаться от Уокера было непросто. Он стал перечислять пункты соглашения, приводя доводы в их пользу. Спиринг встала и вышла. Маккей тоже решил, что с него хватит, и поднял обе руки вверх.

– Все ясно, Билл, спасибо. Можете не продолжать.

Уокер вперил в прокуроров пристальный взгляд.

– Вы знаете, что к чему, мистер Маккей, – медленно произнес он. – Но это началось очень давно, – возможно, вас тогда и на свете еще не было. Это сильнее нас всех, и это происходит непрерывно. И я знаю, кто за этим стоит.

Уокер несколько минут распространялся о таинственном заговоре, руководителей которого он знает, но не может назвать.

– Я понимаю, вы не верите, но я видел все собственными глазами. Мне известно, кто это, но, к сожалению, не могу вам пока сказать больше.

– Потому что вы боитесь за свою безопасность? – спросил Маккей, с трудом удерживаясь от смеха.

– Нет, – ответил Уокер. – И когда-нибудь я скажу вам. – Он посмотрел Маккею прямо в глаза. – Я скажу вам, кто прячется под маской Кукловода.

Маккей заморгал.

– Кого-кого? – выдавил он.

– Кукловода. Я знаю, о ком вы думаете, но это не он.

– А о ком я думаю?

– Это не Дуэйн Андреас. Он лишь мелкая сошка.

Маккей избегал встречаться взглядом с Никсоном, боясь, что не выдержит и рассмеется.

– Сейчас не скажу, не могу, – повторил Уокер. – Но обещаю, что, когда все кончится, назову его имя.

– Но он, по крайней мере, жив?

Уокер поднял руки вверх:

– Я умолкаю.

Маккей и Никсон постарались поскорее завершить беседу и, выпроводив Уокера, перешли в кабинет Маккея, где вволю нахохотались.

Обвинения, выдвинутые Уайтекером против Шепарда, породили целый ряд новых затруднений в деле о фиксировании цен. Защитники Мика Андреаса и Терри Уилсона потребовали провести судебное разбирательство, чтобы проверить, не уничтожило ли ФБР свидетельства, отчасти снимающие вину с их клиентов. Федеральный судья Бланш Мэннинг, назначенная для слушания дела, дала согласие.

В ходе подготовки к разбирательству прокуроры несколько раз встречались с Шепардом и Херндоном, чтобы вникнуть во все детали проведенного расследования. Одна из встреч состоялась в большом конференц-зале чикагского антитрестовского отдела. На столе высились коробки с документами. Совещание вел Скотт Лассар.

– Брайан, – обратился он к Шепарду, – расскажите, как началось это расследование.

Шепард рассказал о самом первом телефонном звонке, о первой беседе с Миком Андреасом, о том, как после долгого ожидания он встретился с Уайтекером, о попытке вымогательства, предпринятой японцем по имени Фудзивара.

– Но расследование этого вымогательства ничего не дало, – сказал Шепард.

– А что оно могло дать? – пожал плечами Лассар. – Это же была часть мошеннического плана Уайтекера.

Шепард и Херндон остолбенели.

– Как-как? – спросил Херндон.

– Это было частью задуманной Уайтекером аферы, – повторил Лассар. – Ну, сами посудите. Он уверяет руководство, что в компании завелся вредитель и его можно остановить, переведя несколько миллионов долларов в банки Швейцарии и на Каймановых островах. – Он посмотрел на обоих агентов. – А у кого из наших общих знакомых открыты счета и там, и там? Правильно, у Уайтекера. Он пытался таким образом украсть эти деньги.

Агенты онемели от потрясения.

– Подождите, – возразил наконец Херндон. – Но это же совсем не его метод. Не было фиктивных инвойсов.

– Да, Скотт, – поддержал его Шепард. – Это на него непохоже.

Лассар вскинул руки.

– Нам нужно прийти к единому мнению. Эта история с Фудзиварой будет одним из главных вопросов предстоящего разбирательства. Вы можете предложить иное объяснение? Куда пошли бы эти деньги?

– Но как поступило бы руководство АДМ? Вручило бы Уайтекеру десять миллионов с указанием передать их Фудзиваре и успокоилось бы на этом? Ну конечно, они проследили бы за этими деньгами, – сказал Херндон.

– Да что там прослеживать? Отправлены в Швейцарию и на Каймановы острова. Дальше следы теряются.

Шепард покачал головой.

– Нет, я не согласен.

– Скотт, – сказал Херндон, – может, вы и правы. Но я не смогу утверждать это на суде. У нас абсолютно никаких доказательств.

Переубедить Шепарда и Херндона Лассару так и не удалось, зато удалось вывести их из равновесия и даже слегка рассердить. Чтобы согласиться с Лассаром, они должны проанализировать свое расследование под абсолютно другим углом.

Но со временем доводы рассудка преодолели их внутреннее сопротивление. Версия Лассара объясняла буквально все: почему Уайтекер так нервничал в самые первые дни, почему он подчеркивал, что фиксирование цен важнее, чем вымогательство Фудзивары, и почему он был таким ненадежным партнером.

До сих пор агенты считали, что махинации Уайтекера вскрылись в ходе «Борьбы за урожай» случайно. Но теперь они понимали, что произошло обратное: именно махинации косвенно привели к раскрытию сговора о ценах.

К осени 1997 года расследование цепи мошенничеств, совершенных Уайтекером, успешно завершилось. ФБР и прокуратура допросили целую толпу свидетелей, прочесали Каймановы острова в поисках улик и изучили тысячи документов.

Большинство обвинений, выдвинутых Уайтекером против АДМ, были тщательно проверены, но люди, на которых Уайтекер ссылался как на источник информации, всякий раз давали совсем иные показания. Безусловно, компания не отличалась аккуратностью в финансовых делах, но никаких следов организованной преступности обнаружено не было.

Из всех свидетелей Марти Оллисона допросили последним, но он стал первым, с кем заключили соглашение – и всего через месяц после дачи показаний. Его обвинили в однократном участии в сговоре о ценах и, ввиду его добровольного сотрудничества, не стали лишать свободы.