из живота. Обхватив его дрожащими, скользкими от крови пальцами, он зажмурился и дернул, одновременно весь подавшись вперед. Хозяин ничего не говорил больше. Неужели ушел? Молчун осторожно заглянул в дыру (несколько погнутых треугольников жести торчали из земли; чтобы Молчун не заметил их сразу, хозяин Сквалог прикрыл их травой) и сразу отпрянул.

Хозяин вернулся. У него был молоток, гвозди и несколько досок, которые он принес еще утром и спрятал поблизости. Молчун сидел и слушал, как брешь в заборе забивают досками. Они все-таки прогнали его.

— Не хочешь что-нибудь сказать напоследок, говорун? — спросил Хозяин.

— Да, — ответил Молчун. — Ты умрешь за это.

Хозяин рассмеялся.

— Лет через сорок умру.

— Сегодня, — сказал Молчун и, поднявшись, тяжело побрел к скале.

***

Тот голос молчал в его голове, и его собственные мысли молчали, и сам воздух умолк, только море шумело внизу, билось о скалы, звало к себе, обещало немного боли и бесконечный покой после. Время остановилось для Молчуна, и он вышел из его потока.

Он стоял на краю, и в его жизни остался один шаг вперед, и ничего больше. Молчун раскрыл руки, как крылья, и шагнул. Он не думал, что этот последний день какой-то особенный в его жизни. Просто один из многих.

***

— Разбей эту проклятую дверь! — закричала Эхо. Беспокойство сводило ее с ума. — Мне уже все равно, что будет…

Она подошла к двери и сказала:

— Предупреждаю: вам лучше отойти. Я серьезно.

За дверью молчали.

— Мне надоело, — жестко сказал Вогт и, подняв руку, направил ее на дверь.

Эхо зажмурилась, в ее ушах тихо зазвенело от напряжения, однако же ничего не происходило. Она осторожно открыла глаза. Вогтоус с удивление рассматривал свою ладонь.

— Ты передумал? — спросила она.

— Ты права, — сказал Вогт. — Опасно использовать эти силы, — он посмотрел на нее, и Эхо увидела в его глазах остывающую ярость.

Снаружи лязгнули засовы, дверь распахнулась, и в проеме возник краснолицый толстяк. После бега он едва дышал.

— Выходите!

— Мы свободны? — недоверчиво уточнил Вогт.

— Дракон! — завопил толстяк так пронзительно, словно дракон уже запустил в него когти.

— И что? — холодно осведомился Вогт.

— Вот теперь идите и убейте его!

— Почему мы?

— Вы же охотники на драконов!

— Возможно, мы и охотники на драконов, но точно не самоубийцы, — возразил Вогтоус.

Толстяк оскалился.

— Живыми отсюда вы не уйдете.

— А вы не останетесь здесь живыми.

Вдали раздался вопль, вибрирующий от боли. Толстяк бешено закрутил головой.

— Бежим! — выкрикнула Эхо.

В ее груди, выплескиваясь из сердца, разливался обжигающий огонь. Она выскочила из дома первой. Вогтоус предпочел бы остаться, но не мог отпустить ее одну.

Впереди над домами вздымался дым, доносились вскрики и звериный рев. «Дракон, — подумал Эхо. — Дракон». Она замедлилась, ощутив слабость в коленях, и Вогтоус с разгона налетел на нее. Мимо пробегали люди. Все спасались как могли.

— Что мы будем делать? — пробормотала Эхо, лихорадочно озираясь. — Нам нужен хоть какой-то план.

— Предлагаю не делать ничего, — предложил Вогт. Его взгляд устремился на что-то позади Эхо и затем поднялся к облакам. — Ох… — только и сказал Вогт.

Взлетевший дракон показался над крышами и взмыл высоко в небо, с силой хлопая широкими кожистыми крыльями. Он был больше любого известного им существа.

— Нужно спрятаться, — Вогтоус дернул Эхо за руку. — Да очнись же ты!

Но Эхо как будто оцепенела.

Все в драконе: его огромные крылья; уродливая голова, покрытая множеством рогов и рожек; черные загнутые когти на его мощных лапах — все обещало боль, увечья и смерть. Он был порождением ненависти, закованным в красную чешую. Он зачаровал Эхо. Она знала о нем, множество раз слышала хлопки его крыльев поблизости, но еще никогда не видела его воочию. Она не могла и представить, что он будет настолько страшен.

— Эхо! — Вогтоус схватил ее за руку и утянул ближе к стене.

Эхо послушно вжалась в стенку. Ее глаза продолжали следить за драконом.

— Он настолько настоящий, — сказала она.

— И весит, должно быть, как целый дом.

Дракон сложил крылья и упал вниз, в гущу разбегающихся от него людей. Эхо зажмурилась, когда дракон подцепил одного человечка и с ним воспарил в небеса. Вогтоус не прекращал смотреть. Он выглядел сосредоточенным и лишь немного взволнованным.

Человек вопил, извиваясь в когтях, хотя даже сумей он вырваться, он бы не пережил падения с высоты. Бродягам этот человек был неизвестен, а Молчун узнал бы его: Сквалог. Когда дракон запустил когти в его бока, Сквалог закричал еще громче, раскрывая рот так широко, что все его лицо превратилось в зияющую брешь, и брызнувшие капли его крови упали на землю возле Эхо.

— Вогт, он убивает его! — воскликнула Эхо.

— Знаю, — ответил Вогтоус неестественно спокойно.

— И ты никак не попытаешься это остановить? — поразилась Эхо.

— Нет, — ответ Вогта заглушил очередной вопль раздираемой в клочья жертвы, поэтому Эхо не столько услышала, сколько считала по губам.

— Но почему? Почему?!

— Уверен, он заслужил своей участи. Они все заслужили.

Эхо посмотрела в безжалостное, непроницаемое, упрямое лицо Вогта и не узнала его. Это действительно Вогт? Разве он сказал бы так?

— Все? — прошептала она. — Ветхие старики, давно забывшие свои имена? Младенцы, дремлющие в колыбелях? Кто — все?

— Нам надо выбираться отсюда, — напомнил Вогт.

— Нет, — возразила Эхо. — Мы еще не нашли мальчика!

Вогтоус рассмеялся и затем закашлялся от дыма, который стелился от пылающих домов, воспламененных огненным дыханием дракона.

— Полагаешь, он жив?

— Нет, — сказала Эхо, пятясь от него. — Нет, он не мог умереть!

— Пока ты берегла их от меня, они убили его! — выкрикнул Вогт. — Ты еще сомневаешься в том, что происходящее — это самое прекрасное, что только может быть для них? — он снова удушливо закашлял.

— Самое прекрасное? — тихо повторила Эхо. — Да это похоже на конец света!

Дракон кружил над ними, охотился на людей, как сова на мышей, однако брал куда больше, чем мог съесть. Люди пытались найти укрытие в домах, но, слетая к крышам, дракон выдыхал огонь, и деревянная кровля воспламенялась. Когда люди, напуганные пожаром, выбегали наружу, дракон хватал одного или сразу нескольких и, поднимаясь с ними высоко в небо, бросал. Тот, кого Молчун называл хозяином, надоел ему и лежал на земле, изломанный, страшный, с лицом, залитым кровью.

Эхо услышала хруст ломающихся костей, когда еще одно тело ударилось о землю, превращаясь из живого в мертвое, и почувствовала, как к горлу подкатывает тошнота. Неподалеку, едва не хлестнув Эхо крылом, дракон подцепил женщину и почти сразу бросил. Еще живая, женщина упала на крышу, пожираемую огнем. Эхо зажимала