— Считаешь — это правильно, это хорошо? — спросила она, чувствуя, как по лицу стекают слезы.

— Это — кара, — сказал Вогт и холодно посмотрел на нее. — Бежим к воротам.

Дракон пролетел прямо над ними, заставив их умолкнуть и сжаться. Тень его крыльев была прохладной, как ночь.

— Осторожно, — прошептал Вогт. — Это не наш дракон, но теперь он опасен для всех, потому что его распирает пламя гнева.

Они побежали, и в спины им ударил поток огня. Вогт, на секунду остановившись, похлопал Эхо по спине, погасив огонек, взбирающийся по кончику ее косы. Улица впереди была вся застлана дымом. Дом старосты будто окунули в пламя, деревянная крыша его пылала, не угасая; каменные стены почернели. Повсюду валялись убитые. Пригнувшись, бродяги побежали вдоль частокольной ограды. Сквозь завесу дыма они различили кого-то у ворот: невысокий, грузный, стоит сгорбившись.

— Майлус, — опознал Вогт, приблизившись. — Как мы рады вас видеть. Но вы, кажется, намереваетесь оставить нас, не распрощавшись? Как нехорошо.

Майлус вздрогнул и выронил ключ.

— Что вы здесь делаете? — визгливо осведомился он, наклонившись и подобрав ключ.

— А что вы здесь делаете? — спросил Вогт и встал, прислонившись спиной к воротам.

Майлус снова уронил ключ и снова поднял его.

— Вы должны были избавить нас от него! — завопил он.

— А кто помешал нам это сделать? Кто приказал запереть нас? — огрызнулся Вогт.

— Не думайте, что после всего этого мы позволим вам уйти!

— Не думайте, староста, что во время всего этого мы позволим вам уйти, — невозмутимо отозвался Вогт.

Майлус зашелся в ругательствах. По его красному лицу тек пот, глаза выпучились; он казался сумасшедшим. Он сделал шаг от Вогта, затем другой, как будто что-то в Вогте пугало его.

— На меня-то что ругаться? — усмехнулся Вогтоус. — Все происходящее — это ваша вина, не моя.

— Как мы можем быть виноваты в том, что нас атакует проклятый злобный дракон?! — затряс кулаками староста.

— Я ведь спрашивал — не сделали ли вы что-то плохое. И вы не смогли мне ответить, потому что не считаете плохим ничего из того, что вы делаете. Ну да расплата все равно вас настигла.

— О чем ты? — спросил Майлус, помаленьку продолжая отступление.

Вогтоус не смотрел на него, устремив взгляд выше — в небо белое, как простыня.

— О ребенке, конечно, — невозмутимо объяснил он. — Вы лишили его возможности выжить, он отвечает вам тем же. Вам не кажется, что это высшая справедливость? Чаши весов наконец-то выровнялись. Справедливость — страшная вещь. Вместо одного одноглазого становится двое.

— Замолчи, — сказал Майлус. — Проклятье, проклятье, проклятье, кто ты такой?

Вогтоус всматривался в белое чистое небо и улыбался.

— Вот и он.

До этого Эхо не отрываясь смотрела на Майлуса, оценивая малейшие его реакции, но тут ее взгляд взметнулся вверх. Дракон приближался с каждой секундой. Теперь они отчетливо слышали мощные хлопки его крыльев. Майлус окоченел. Ему было страшно оглянуться на дракона, но и бежать тоже страшно.

— Майлус… — попыталась предупредить Эхо.

В следующий миг черные когти чиркнули по плечам старосты, и тот лицом вниз повалился на землю. Возле него невесомо, почти грациозно опустился дракон. Майлус застонал и попытался отползти. Дракон поднял тяжелую когтистую лапу и с силой прижал Майлуса к земле.

Бродяги вжались спинами в ворота. Ворота были заперты на огромный замок, ключ от которого, нагретый рукой Майлуса, сейчас лежал в пыли в шаге от дракона. Стоит ли рискнуть и попытаться схватить ключ? Или же затихнуть и надеяться, что они не привлекут внимание дракона? Казалось, дракон целиком сосредоточился на Майлусе, все сильнее вжимая его в землю, пока ребра старосты не начали хрустеть.

Эхо видела ярость, стеклянно поблескивающую в красных глазах дракона. Но под ней, в темноте его зрачков, она заметила что-то еще… Ее рот приоткрылся. Да, она определенно это видит.

— Это… ты? — спросила она. — Это — ты?

Дракон поднял голову и посмотрел на нее.

Эхо выпрямилась и шагнула к нему.

— Нет, — сказал Вогт. — Не приближайся!

— Я пойду, — сказала Эхо.

Вогт вцепился в нее.

— Нет! — повторил он с ужасом, и из его глаз брызнули слезы. — Нет, нет, нет! Он уже не помнит, кто ты! Он может… может… только подумай, что тогда будет со мной!

— Вогт, он не причинит мне вреда.

— Ты не знаешь наверняка!

— Отпусти меня, — попросила Эхо. — Пожалуйста.

Вогтоус разжал пальцы. Эхо чувствовала его страх, но все же медленно пошла к дракону. Застывший, дракон походил на красную скалу. Пристально глядя на Эхо, он только тихо выдыхал, и из его ноздрей вырывались завитки пара.

— Пусть это будешь не ты, — безнадежно сказала Эхо. — Пусть.

Но под гневом и ненавистью она по-прежнему видела испуганный взгляд ребенка.

***

Молчун раскрыл руки, как крылья. Он почувствовал, как болит его кожа, превращаясь в чешую. Он шагнул вперед и полетел к воде — полет вниз, вниз. Это было то, чего он хотел. Но его мысли исчезли, замещаясь чужими.

Удар о воду не причинил вреда его телу, одетому в плотную шкуру ненависти, и, расправив крылья, он по дуге воспарил в небо. Молчун потерялся навсегда; обратное превращение стало невозможным, когда злость заполнила его душу целиком, вытеснив все остальное. Мысли дракона были короткими и однообразными: «Убить, убить». Впрочем, и они вскоре исчезли.

***

Стоя так близко, Эхо видела то, чего не замечала раньше: красные раны, едва заметные на красной шкуре. Они были во множестве на груди дракона и на его лапах. Из некоторых все еще сочилась кровь.

— Кто это сделал? — спросила Эхо. — Тебе больно? Я не хотела, чтобы все закончилось так ужасно…. Я надеялась помочь тебе!

Возле ее ног хрипел Майлус.

— Отпусти его, — попросила Эхо. — Разве что-то изменится, если ты убьешь его? Пусть убирается.

Красные глаза дракона смотрели настороженно.

— Пусть убирается, — ровно повторила Эхо.

Черные когти приподнялись. Майлус осторожно отполз, задыхаясь от страха и боли, встал сначала на четвереньки, только затем на ноги, и, хватаясь за бока и раскачиваясь, как пьяный, побрел прочь.

Вогтоус наблюдал происходящее с каменным лицом.

Дракон резко выдохнул — без огня, но само его дыхание было очень горячим. Если Эхо и обожгло, она не показала виду. Все расплывалось для нее, растворялось в прозрачных слезах.

— Не бойся меня, — сказала Эхо и положила свою дрожащую ладонь на широкий нос дракона.

Она не думала о том, что он опасен; она просто понимала, каково это — быть им, потому что сама была когда-то такой же. Она знала, что такое быть