не стал повторно проходить обучение на седьмом курсе, — как бы между делом обмолвилась Джинни, стараясь заполнить возникшую паузу.

Гермиона отстраненно кивнула, выражая свою осведомленность. Помнится, она слышала что-то такое на одном из минувших собраний старост.

— Ты же пойдешь? — не услышав желаемого «да», Джинни страдальчески подняла глаза к потолку. — Годрик всемилостивый, Гермиона, это же наш последний вечер в школе! Неужели ты и впрямь хочешь провести его, валяясь в кровати и глядя в пустоту?

— Хорошо, я приду, — без лишних препирательств ответила она, вновь принимая лежачее положение и накрываясь одеялом. У нее совершенно не было сил, чтобы спорить с Джинни. Да и занятие это, если честно, было заранее обречено на провал.

— Обещаешь?

— Да, — равнодушно отозвалась Гермиона, не придавая данному обещанию реальной ценности. Она вполне допускала вероятность того, что проведет этот вечер так, как и несколько десятков ему предшествующих: наедине с самой собой.

— Ну вот и отлично, — заключила Джинни, радуясь тому, что ей не пришлось тратить время на уговоры. — Смотри мне, если не явишься в Большой зал ровно в девять, то мы с ребятами придем сюда и силой вытащим тебя из кровати.

Отвернувшись, Гермиона обреченно закатила глаза, мысленно прощаясь с надеждой провести грядущий вечер без лишней шумихи: зная Джинни Уизли, она найдет тысячу и один способ перенести торжественный ужин прямиком в башню старост, если ее подруга сочтет допустимым нарушить данное слово, не явившись в назначенное место в обговоренный час.

* * *

Ближе к вечеру Гермиона нашла в себе силы выбраться из постели и отправиться на прощальный ужин, организованный для выпускников. Добравшись до своей комнаты, она достала из шкафа высокие гольфы, юбку и кофту, после чего переоделась, нехотя снимая с тела футболку Драко. К слову, все выбранные ею вещи были черными. Не слишком-то торжественно, но зато вполне подстать настроению. Да и не особо высокая температура, характерная для июньских вечеров в Шотландии, все равно не позволила бы ей нарядиться в легкое праздничное платье, даже если бы она сама того хотела.

Завязав шнурки на классических черных оксфордах, Гермиона подошла к зеркалу, закрепленному на одной из дверец шкафа, и окинула собственное отражение изучающим взглядом. Первым, что бросилось в глаза, была белая вьющаяся прядь у лица. Она появилась вскоре после того, как Гермиона приняла антидот от проклятия. Причина ее возникновения была не до конца ясна, однако профессор Слизнорт предположил, что это вполне могло являться одним из побочных действий зелья.

Джинни не раз предлагала перекрасить ее в натуральный цвет, но Гермиона наотрез отказывалась. Серьезное намерение избавиться от этой белой пряди для нее приравнивалось к решению отпустить прошлое и начать жить дальше. А она не хотела этого.

Покинув башню старост и спустившись на первый этаж, Гермиона свернула в вестибюль. Шум голосов, который она услышала еще на одном из лестничных пролетов третьего этажа, теперь казался оглушительным. Несмотря на то, что до начала ужина оставалось еще около десяти минут, веселье, судя по всему, шло полным ходом.

Столкнувшись взглядом с Джинни, которая беседовала с Лексом, обнимая его за шею, Гермиона коротко кивнула ей в знак приветствия и вошла в Большой зал. Людей здесь и впрямь было гораздо больше, чем обычно. Это было хорошо заметно по достаточно плотной посадке за факультетскими столами. Хотя очевидно, что этим вечером разделение носило условный характер: многие из ее знакомых сидели не на там, где должны были. Одним из них являлся Невилл, занявший место возле Ханны в окружении пуффендуецев.

Держа путь к столу Гриффиндора, Гермиона оглядывалась по сторонам, замечая все больше тех, кто не стал возобновлять обучение в этом году, но прибыл на прощальный ужин. Преобладающее количество этих людей, конечно же, являлись слизеринцами.

Присмотревшись к их столу повнимательнее, она увидела Пэнси, Блейза, Теодора и даже Гойла, которые непринужденно беседовали с однокурсниками как в старые добрые времени. Разве что Теодор вел себя довольно отстраненно, что, в общем-то, было неудивительно, учитывая, какое эмоциональное потрясение он пережил в сентябре, лишившись родителей.

Казалось, что вот-вот среди воссоединившихся промелькнет лицо Драко. Однако этого, разумеется, не произошло.

С досадой отвернувшись, Гермиона резко замерла, чуть было не столкнувшись лбами с летящим ей навстречу Роном, за которым спокойным шагом следовал Гарри.

— А мы уже боялись, что ты не придешь, — радостно поприветствовал ее Рон, сжимая в крепких медвежьих объятиях. С их последней встречи он стал чуть крупнее. Видимо, Джейн, с которой он снимал квартиру в одном магловском районе Лондона, оказалась хорошей домохозяйкой, сумевшей откормить своего возлюбленного на пару-тройку фунтов всего за несколько месяцев совместной жизни.

— Полегче, а то раздавишь ее, — усмехнулась Гарри и также одарил подругу радушными объятиями, когда очередь дошла до него.

— Привет, ребята, — слабо улыбнулась им Гермиона, стараясь показаться не такой разбитой, какой была на самом деле. В противном случае пришлось бы отвечать на уйму вопросов, которые она уже не раз слышала от обеспокоенных ее эмоциональным состоянием людей.

— Решила сменить имидж? — подбородком указал Рон на светлую прядь, обрамляющую лицо девушки с одной стороны.

— Можно сказать и так, — сухо ответила она и заняла место за гриффиндорским столом, не желая развивать поднятую тему.

Ребята последовали ее примеру и также опустились на лавку, садясь напротив Гермионы. Та, в свою очередь, отметила, что Гарри более не выглядел таким печальным, как в январе. Помнится, как-то раз Джинни, расставание с которой и выбило его из колеи, упомянула о том, что он начал довольно-таки тесно общаться с одной девушкой, которая тоже проходила курсы подготовки мракоборцев. Кажется, ее звали Леа.

Переведя взгляд чуть правее, она заметила Симуса, настроение которого совершенно не соответствовало событию, из-за которого они все собрались сегодня в Большом зале. Учитывая тот факт, что ненавистная им учеба наконец-то подошла к концу, он должен был радоваться грядущему отъезду из Хогвартса больше, чем кто-либо. Однако не мог. Не после того, как узнал, что его лучшего друга приговорили к пятнадцати годам в Азкабане.

Когда стало известно о том, кто именно стоял за нападением на Драко, Симус был сам не свой. Сперва он и вовсе отказывался верить в это, считая, что окружающие разыгрывают его по просьбе самого же Айзека. Но как только в «Ежедневном пророке» вышла первая статья, освещающая эту ситуацию, он просто не мог отрицать очевидное. Гермиона даже представить себе не могла, каково ему было, ведь Айзек был его лучшим другом. Да что уж там, почти братом.

Поток ее мыслей нарушили опустившаяся рядом Джинни и