– Ну что вы, Зоя, — сказал он, проведя рукой по лбу. — Бояться тут как раз нечего. Мы с вами оказались в маленьком, удобном, очень ладно устроенном мире. Нам здесь никто и ничто не грозит… кроме нашей собственной неосторожности. Я объясню вам сейчас несколько правил, какие вам придется соблюдать, хотите вы того или нет… О чем вы задумались?

– О Георге. Что могло побудить его так поступить со мной?

– Опять вы об этом. Повторяю: по отношению к своей жене он не совершил ничего плохого. Лишь снял с нее матрицу; как это происходило — осталось в вашей памяти.

– Ага, видите: в моей!

– Нет смысла говорить об этом. Представьте себе, что в тот миг Зоя раздвоилась, возникли две одинаковые Зои, но право считаться настоящей осталось у той, другой — предположим, так постановил Верховный суд. А вас судьба занесла сюда. Устраивает вас такой вариант?

– Не знаю. Подумаю. Боюсь, я слишком утомляла его. Наверное, многое могло быть иначе. Но я не ожидала…

– Зоя! Будет лучше, если об этом вы станете размышлять потом. А сейчас наберитесь терпения и выслушайте то, что я скажу. Те самые правила. Впрочем, может быть, я неудачно выразился: даже не правила, а просто… вынужденные, так сказать, условия нашего существования. Первое: вы не станете пытаться угощать меня чем бы то ни было, кроме чистой воды из пруда. Я не могу есть вашей пищи. Для вас здесь доступно все. Для меня — нет. Во всяком случае во всем, что касается еды.

– Бедняга! Вы умрете с голоду, а я буду объедаться на ваших глазах.

– У меня на борту достаточно припасов.

– Тогда может получиться как раз наоборот. Потому что у меня — только то, что в холодильнике. Или здесь есть магазины? Не уверена, однако, что у меня деньги с собой.

– Думаю, голодной вы здесь не останетесь. В конце концов, мои-то припасы пригодны для вас так же, как для меня.

– Выгодно быть моделью, не правда ли?

– Возможно. Это правило вам понятно, Зоя?

– Оно не особенно сложно.

– Будете его выполнять?

– Мне вовсе не улыбается остаться здесь одной. С вами можно хоть поговорить…

Нельзя сказать, чтобы в сказанном заключалось что-то оскорбительное, и все же Юниору последние слова Зои не очень понравились. Почудился какой-то оттенок пренебрежения. Что она: сравнивает его с Георгом, что ли? Георг — мощнейший ум, но во всем прочем Юниор, пожалуй, более годился для того, чтобы представлять род человеческий перед всяческими Курьерами.

Он, однако, постарался не показать обиды.

– И второе. Вы можете идти куда угодно и делать что угодно. Но корабль для вас — табу. Подходить к нему можно, но заходить в люк — ни в коем случае!

– У вас там страшные тайны? Может быть, вы — Синяя Борода? И в корабле — тела погубленных вами женщин?

– Я прошу, отнеситесь к моим словам серьезно. Нельзя. Там вы сразу выйдете из-под контроля поля, и… будет плохо — вам, мне, всему этому миру.

– Это слишком неопределенно. Что же случится со мной?

Юниор вздохнул. Чтобы разговаривать с женщинами, нужно иметь куда больше терпения, чем для исследования планет.

– Вы мгновенно погибнете.

– Правда? В таком случае, спасибо.

– Не понимаю…

– Вы мне указали выход — в случае, если я окончательно отчаюсь.

– Зоя!

– Вы испугались за меня? Как трогательно… Но нет, вряд ли. Вы испугались за ваш корабль. И за самого себя. Это ближе к истине, правда? Я понимаю, Юниор: высвобождение энергии, взрыв большой силы и так далее. Но почему я должна думать обо всем, что будет после меня? Вы сами и все остальные, поставившие меня в такое положение — много ли думали вы обо мне? Не очень, не так ли? А еще вернее — совсем не думали.

– Зоя, упреки ваши справедливы, но заслужил их в первую очередь Георг. Поверьте, я не просил его смоделировать именно вас, и никто другой, наверное, не просил тоже. Но раз жизнь поставила нас в такие условия — будем как-то жить, вот все, что я могу сказать. Что касается корабля, то… Неужели вы не понимаете? Да, корабль в какой-то мере пострадает, я, наверное, тоже, если окажусь рядом. Но главное не в этом. То, о чем вы подумали, — не выход для вас. Ни такой, ни какой-либо другой способ уйти. Потому что Комбинатор мгновенно сделает вас заново. И вы появитесь тут такой же, какой я увидел вас два часа назад.

– Вы правы, — сказала Зоя после паузы. — Об этом я не подумала. Хорошо, мой отважный капитан. Обещаю вам даже не приближаться к вашей монашеской обители. При условии, что вы не будете оставлять меня надолго в одиночестве. Я привыкла, чтобы вокруг были люди. Когда мне захочется побыть одной, я буду специально просить вас.

– Согласен, Зоя. Я тут не очень занят, и…

– А сейчас у вас есть какие-нибудь дела в корабле?

– Сейчас? Пожалуй, нет.

– Тогда найдите дело. Вы удивлены? Именно сейчас мне нужно побыть одной. Поймите: у меня есть над чем подумать.

– Я понимаю. Хорошо. Я найду, чем заняться. А когда захотите видеть меня, приходите… приходите к пруду. Там я увижу вас, не покидая корабля.

– Лучше так: приходите ко мне обедать. Можете захватить с собой ваши припасы. А до обеда будем заниматься каждый своими делами. Идет? В таком случае, я не прощаюсь.

Если захотеть, в таком хозяйстве, как корабль, всегда можно найти дело. Прежде всего, необходимо проверить состояние Кристалла: все ли в порядке у растущего младенца, не нуждается ли он во вмешательстве человека. Младенец не нуждался. Тем лучше. Все-таки Юниор проторчал в ремонтном отсеке около инкубатора больше часа: здесь он не позволял себе никакой поверхностности, любое упущение могло потом обойтись слишком дорого. Из ремонтного отсека он направился в приборный. Распломбировал дверь, запертую в последний раз еще на Земле, и тут же продиктовал для записи в журнале, когда и почему это было сделано: для подготовительных работ по замене Кристалла. В отсеке было тесно, двигаться там приходилось с осторожностью, заранее обдумывая каждый шаг, каждое движение. Только для того, чтобы добраться до капсулы Кристалла, понадобилось не менее десяти минут. Пока предстояла не самая серьезная часть работы: надо было удалить из капсулы остатки старого Кристалла, ту кашицу, в которую он превратился, — перекачать ее в небольшой металлический контейнер, который потом дать Умнику для анализа и утилизации остатков. Космос — не такое место, где что-то может пропадать без толку, такое можно позволить себе разве что в Приземелье. Затем — промыть капсулу, чтобы она была готова принять нового жильца. Работа была не очень срочной, но раз выпало время — отчего же не сделать ее заблаговременно?

Прежде чем промыть капсулу, Юниор вспомнил, что еще не завтракал сегодня. И напрасно. Обед обедом, но есть хотелось сейчас. Он попросил Умника приготовить что-нибудь легкое и позавтракал у себя: его просили находиться в корабле, и он не собирался спускаться на землю до обеда. Единственное, что он позволил себе за завтраком — включить обзорные экраны. На них парк был виден почти целиком. Зою он увидел почти сразу: выйдя из-за деревьев, она медленно шла к пруду, опустив голову, помахивая сломанной где-то веткой. Подошла, бросила ветку, села у самой воды, натянув платье на колени, подперла голову руками, не отрываясь, смотрела на воду. Юниору стало жаль ее, невыносимо жаль. Что-то не так было придумано Георгом, и удивительно, как такой эксперимент вообще разрешили. Хотя… Если рассказывать о нем в общих чертах, то все получается гладко и мило: вместе с моделями представителей флоры и фауны будут созданы также модели людей — для демонстрации полной картины нашего мира. Очень пристойно. Кто жалеет модели? Они же не живые. Так думают все, хотя никто не знает, где кончается неживое и начинается живое. Нет, в теории все вполне приемлемо. А на практике — первый случай практики возник вот сейчас, у Юниора. И он, откровенно говоря, просто не знал, что ему теперь с этой практикой предпринять.