различия между упомянутыми терминами: этничность тяготеет к кровно-родственным, историко-генетическим связям (к «племенному началу», по терминологии К. Н. Леонтьева), тогда как в национальном над «телесным» родством возвышается единство вторичное – социальное, духовное, по составу полиэтническое и скрепленное узами государственности.

В современной литературе часто приходится сталкиваться с той точкой зрения, что глобализация означает полное разрушение (либо уже сейчас, либо в недалеком будущем) национально-этнической культурной идентификации, а также суверенитета национальных государств. Суть идеи суверенитета, полагает, например, уже знакомый нам В. Ф. Галецкий, состоит в том, что самой важной формой идентификации признается та, которая связана с сувереном – этносом, нацией, государством. Но процесс глобализации, по его мнению, «неизбежно и неразрывно связан с диффузией суверенитета, государственных и национальных интересов, патриархальных ценностей»[837]. В осознании этого «исследователи должны быть мужественны и последовательны»[838].

Такая односторонне-универсалистская точка зрения представляется мне большим, непростительным упрощением, выдачей автором желаемого за действительное.

Здесь уместно напомнить, что наряду с тенденцией чистого универсализма (= мондиализма) существует и противоположная тенденция – «этнический ренессанс». Это признает даже такой убежденный сторонник и пропагандист глобализации, как Дж. Бхагвати. «Подъем мультикультурализма и гордости за свою этническую принадлежность – современные явления»[839], – пишет он. Этносоциологи США в 70-е годы прошлого века вынуждены были отказаться от прежде господствовавшей теории «плавильного тигля» (якобы ассимилирующего в Америке всех и вся) и признать реальность, а также необходимость сохранения впредь этнического многообразия[840].

Для научной общественности Украины обретение ею полного национально-государственного суверенитета стало стимулом, приведшим к появлению коллективного труда, посвященного проблемам этноса, нации, государства и его суверенитета. Этот однотомник, изданный в объеме и по типу старой БСЭ, называется «Малая энциклопедия этногосударствоведения» (в последующем, видимо, предполагается развертывание данной кгниги в многотомное издание)[841]. Под переплетом указанного издания авторы постарались собрать, прокомментировать и проинтерпретировать все, что только есть в мировой философии и науке по проблеме, заявленной в его заглавии. Идеологическая акцентировка многих статей весьма ощутима, но в целом это солидное научное издание, заслуживающее внимания российских ученых. Закрыть глаза на подобные национально-этнические явления и процессы, игнорировать их (как предлагают радикальные проводники универсализма) означало бы пойти на полный разрыв с реальностью, с серьезной наукой – тоже.

Отношение современного человека к национально-этнической составляющей собственной идентификации может варьироваться. Приведу высказывания, характеризующие три наиболее распространенные, типичные позиции по данному вопросу.

В. Васин, эмигрировавший, напомню, из СССР в Канаду: «Вместо того, чтобы отождествлять себя с какой-нибудь нацией, мы должны ощущать себя членами одной человеческой семьи и считать всю планету нашим общим домом. Вместо того чтобы замыкаться в своем племени, мы должны сформировать новую глобальную общину»[842]. Такая позиция – самая радикальная, последовательно универсалистская. Единомышленников Васина в современной России немало.

А. Гордон, известный телеведущий, ранее, между прочим, некоторое время живший в США: «Уважаю людей любой нации, но мне всегда казалось, что при самоидентификации, в определении кто ты, чего достиг, что является твоей заслугой, национальность это все же последняя ступень. Тебе ее дали не спрашивая. И говорить о ней можно с людьми близкими, дорогими тебе. С кем можно поговорить о корнях, о семейной истории, о могилах предков. Это сфера личного. Или пафосного, когда рвут рубаху на груди перед врагом…»[843]. Это, можно сказать, «камерная» трактовка национальноэтнической идентификации.

А. Асмолов, психолог, в недавнем прошлом заместитель министра образования России, ныне заведующий кафедрой факультета психологии МГУ. Цитата взята из интервью с ученым, интервьюер – М. В. Розин.

«М. Р. …Мне интересно, ощущаете ли Вы в себе изнутри какую-то причастность к еврейскому народу?

А. А. Безусловно. Когда Гришка, мой сын, вылез из коляски, Тендряков («как бы названный старший брат» Асмолова. – В. К.) сказал: «У него в глазах вся скорбь еврейского народа»… И по сути дела смешно было бы говорить, что для меня не значима та культура. Она значима для меня… У меня есть внутренний интерес к еврейской культуре… Мне крайне интересно, как этот народ, пронзив все времена и живя в диаспоре, сохранился… И может быть мой прорыв за грани рационального человека в психологии – это, в общем-то, культурогенно происходит от присущих еврейскому этносу многих вещей»[844].

В данном случае интервьюируемый не спешит расстаться со своей этнокультурной принадлежностью; напротив, он подчеркивает свою сущностную связь с ней. Из кумиров эстрады подчеркнуто этничен М. М. Жванецкий. Его коллеги по смеховому цеху – выходцы из Одессы – также часто обыгрывают этот компонент своей идентичности. Последнюю позицию можно назвать «эссенциалистской».

Общий вывод из всего продемонстрированного, на наш взгляд, таков. Игнорировать и, тем более, третировать национально-этнический компонент идентификации, ссылаясь на неотвратимую поступь глобализации, нет никаких разумных оснований. Национально-этническая принадлежность все еще составляет неотъемлемую часть ментальности современного человека – пусть даже в негативной форме, как «подлежащий устранению пережиток».

Национально-этнические аспекты культурной идентификации иногда получают, как мы видели, неадекватное, ложное освещение. Но как в нашей стране, так и за рубежом есть немало исследователей, которые ищут и находят неодносторонние, диалектичные, оптимально уравновешенные решения этих непростых проблем.

Достаточно трезвым представляется, в частности, прогноз Д. Нэсбитта и П. Эбурдин относительно будущего национальных культур в эпоху глобализации. Будучи патриотами своей страны – США, считая английский язык универсальным средством общения и т. д., они, тем не менее, решительно выступают против «культурного империализма». «Универсальный образ жизни и культурный национализм» – вот их видение проблемы. Глобальные культурные влияния, заимствования и т. п. не должны переходить некоторой грани, считают упомянутые американские футурологи, за которой начинается вторжение в сферу базовых ценностей данной национальной культуры. Если же эта грань будет преодолена (например, агрессивным глобальным телевидением), то ответом может быть политический и культурный национализм, подобный всенародному отпору вражескому нашествию[845]. Не разумнее ли избегать таких крайностей? Чем теснее узы, связывающие человечество в одно целое, тем больше у каждой культуры прав на свое уникальное наследие и достояние[846].

Хорошую идейную базу для гуманистического, справедливого решения проблем национально-культурной идентификации заложил еще в середине XX века выдающийся датский физик Нильс Бор. Сформулировав свой знаменитый «принцип дополнительности», он искал свидетельств его действия и в области культуры. В статьях «Философия естествознания и культуры народов» (1938) и «Единство знаний» (1955) он пришел к следующим основоположениям, методологическим установкам. 1) Каждая культура является специфическим преломлением некоторого единого содержания – человеческой жизни; именно в этом преломлении состоит её общечеловеческая ценность. 2) Различные культуры дополнительны по отношению друг к другу (дополнительность понимается в особом, гуманитарно-культурном смысле). 3) Принципы