поезд государя задержан, государя в Царское Село не пропустят. Где, что и как — неизвестно. Все приуныли. Страшная весть проникла во дворец, дошла до царицы. Ее величество не хотела верить. Как, задержали государя? Но кто же посмел это сделать, как могли это допустить? Что же делала железнодорожная охрана, Воейков, Ставка, Алексеев?

Не хотелось верить. Теперь можно было ожидать всяких нападений со стороны города. Вот почему генерал Гротен, вернувшись из павильона, вызвал по телефону Родзянко и просил принять меры, чтобы не было кровопролития. Родзянко обещал прислать в Царское членов Временного комитета для переговоров с гарнизоном. В этот день на Родзянко уже смотрели как на единственного человека, который может многое сделать.

Часов около девяти утра из Петрограда вернулась посланная туда депутация от частей охраны. Депутация была хорошо принята Гучковым. Гучков просил продолжать охрану порученных им лиц и имущества. Выдал на то удостоверения. «Мы, — говорили вернувшиеся солдаты, — умрем, как один, за царскую семью. Мы не будем действовать против гарнизона, но и они не должны выступать против нас. Мы исполняем поручение Государственной думы». Такое разрешение вопроса внесло успокоение.

Часов около одиннадцати сообщили, что по приказанию полковника Энгельгардта прерывается телефонное сообщение и радио Царского Села со Ставкой. Вскоре сообщили о приезде депутатов Временного комитета — Демидова и Степанова.

Они проехали с вокзала в ратушу, беседовали с офицерами, объехали все казармы и беседовали с солдатами. Их встречали восторженно, играли «Марсельезу», кричали «ура!». Подчинение Государственной думе было и заявлено, и принято.

Генерал Гротен съездил к депутатам в ратушу. Просил у них содействия, чтобы гарнизон не нападал, так как в противном случае охрана выполнит свой долг до конца и произойдет кровопролитие. Государыня же умоляет не доводить до него. Депутаты отлично понимали всю деликатность и сложность вопроса и обещали содействие.

В 5 часов к государыне приехал великий князь Павел Александрович. Он был очень взволнован и, увидев выстроенные около дворца части, сказал им какую-то несуразную речь, про которую спокойный и уравновешенный Бенкендорф выразился так: «Его слова произвели на нас всех печальное впечатление». Государыня встретила великого князя очень сурово, резко упрекала его за бездействие, за недостаточный надзор за запасными батальонами гвардии, которые произвели бунт. Он, старший из великих князей генерал-адъютантов в столице, ничем не проявил себя.

Вернувшись домой, великий князь приступил к составлению некоего акта, который от имени императрицы и находящихся в столице членов династии давал заверение Государственной думе, что государь даст конституцию. В составлении акта принимали участие князь М. С. Путятин и управляющий канцелярией дворцового коменданта Бирюков. Акт был вручен графу Бенкендорфу для представления на подпись ее величеству.

Около полуночи стало известно, что на вокзал прибыл в вагоне генерал-адъютант Иванов и что эшелоны с его войсками где-то задержаны. Явилась надежда узнать что-либо про государя. Императрица просила генерала приехать во дворец.

Генерал Иванов, приехав на вокзал, принял кого-то из представителей города и гарнизона и прибывшего из Петрограда полковника Доманевского, назначенного к нему начальником штаба.

Доманевский доложил о том, что делается в Петрограде, и высказался, что «вооруженная борьба только осложнит положение».

На вокзале же была вручена Иванову следующая наивная, легкомысленная телеграмма от начальника штаба Алексеева:

«Частные сведения говорят, что 28 февраля в Петрограде наступило полное спокойствие. Войска, примкнув к Временному правительству в полном составе, приводятся в порядок. Временное правительство под председательством Родзянко, заседая в Государственной думе, пригласило командиров воинских частей для получения приказаний по поддержанию порядка. Воззвание к населению, выпущенное Временным правительством, говорит о незыблемости монархического начала в России, о необходимости новых оснований для выбора и назначения правительства.

Ждут с нетерпением приезда его величества, чтобы представить ему все изложенное и просить принять это пожелание народа.

Если эти сведения верны, то изменяется способ ваших действий. Переговоры приведут к умиротворению, дабы избежать позорной междоусобицы, столь желанной нашему врагу, дабы сохранить учреждения, заводы и пустить в ход работы.

Воззвание нового министра путей сообщения Бубликова к железнодорожникам, мною полученное кружным путем, зовет к усиленной работе всех, дабы наладить расстроенный транспорт.

Доложите его величеству все это, и убеждение, что дело можно провести мирно к хорошему концу, который укрепит Россию. 28 февраля 1917 г. № 1833. Алексеев».

По этой идиллической телеграмме было ясно, что Ставка весьма благожелательно настроена по отношению к революционному правительству и признает даже его министров. Иванов, сообразив обстановку, решил: опубликовать приказ о своем прибытии, сделать Царское Село местом своего штаба и призвать всех оставшихся еще верными государю офицеров и солдат собираться к нему, задержанные же (по приказанию Бубликова, распоряжения которого так нравились генералу Алексееву) эшелоны привести в Царское походным порядком.

С таким планом в голове и с заготовленным в кармане приказом Иванов приехал во дворец.

В ожидании приема Иванов посвятил в свой план генералов Гротена и Ресина, церемониймейстера Апраксина и графа Бенкендорфа. Он даже показал им проект заготовленного приказа. Идиллическая телеграмма Алексеева свите была известна, так как она передавалась Иванову через дворцовую телеграфную станцию. Иванов сообщил свите, что отдаст приказ после аудиенции у государыни.

Аудиенция у ее величества продолжалась с часа до двух с половиной ночи. Государыня была рада узнать новости про государя. Она хотела переслать через Иванова письмо государю. Хитрый старик отказался его взять, объяснив, что у него нет человека для пересылки письма.

Выйдя от императрицы, Иванов сообщил свите, что никакого приказа он издавать не будет. Собирать войска в Царском Селе также не будет. Императрица против этого.

Распрощавшись, генерал уехал на вокзал. Там ему вручили телеграмму от государя следующего содержания:

«Царское Село. Надеюсь, прибыли благополучно. Прошу до моего приезда и доклада мне никаких мер не принимать. Николай. 2 марта 1917 г. 0 ч. 20 м.».

Эта высочайшая телеграмма разрешала все сомнения «диктатора». Он поспешил вернуться к своему эшелону в Вырицу.

А в Петрограде дрожали, что к столице приближается генерал Иванов, и Гучков метался по вокзалам, подготавливая оборону.

Глава 39

28 февраля и 1 марта. — Следование царских поездов из Могилева в Царское Село. — Маршрут следования. — Литерные поезда «А» и «Б». — Овация солдат на станции. — Телеграмма государю от выборных членов Государственного совета. — Телеграмма военного министра Беляева Алексееву, переданная Воейкову. — Станция Вязьма. — Телеграмма военного министра о капитуляции. — Телеграмма государя царице. — На станции Ржев. — На станции Лихославль. — Тревожные сведения. — Телеграмма комиссара Бубликова. — Прибытие поезда «литера Б» в Вышний Волочек. — Телеграмма коменданта Николаевского вокзала поручика Грекова. — Прибытие поезда «литера Б» в Бологое. — Письмо генерала Дубенского С. П. Федорову. — На станции Малая Вишера. —