и в тое пору на дворе били в литавры и трубили на трубах, и имел бискуп с великими и полномочными послы за столом разговоры любительные и говорил, что он бытие их приемлет за великую себе радость»[909].

В тот же день вечером на дальнейшем пути произошла в местечке Коппенбрюгге встреча Петра с курфюрстиной Ганноверской Софией и ее дочерью курфюрстиной Бранденбургской Софией-Шарлоттой.

XIII. Свидание с курфюрстинами

Это свидание произошло по инициативе курфюрстины Софии-Шарлотты. В Германии тогда много говорили о предстоящем приезде Великого посольства. Посольство это стало внушать особый интерес с тех пор, как стало известно, что среди него находится путешествующий инкогнито молодой, но уже прославившийся победой над турками московский царь. Такое небывалое событие уже само по себе могло возбуждать любопытство. В частности, союз с могущественным восточным соседом, подкрепленный личной дружбой, мог существенно отразиться на дальнейших судьбах дома Гогенцоллернов и рассматривался как одно из действительных средств для осуществления честолюбивых замыслов представителя этого дома — Фридриха III. При дворе курфюрстины приезд царя и посольства был, надо полагать, частой темой оживленных разговоров. Путешествие Петра очень занимало также учителя и друга Софии-Шарлотты Лейбница, который в необъятной стране восточных варваров видел, с одной стороны, источник для лингвистических, этнографических ученых изысканий, а с другой — пригодный материал для политических экспериментов. Уже тогда, во время первой поездки Петра по Германии в 1697 г., Лейбниц стремился быть представленным царю или, по крайней мере, первому послу Лефорту и подать свои политические проекты. Эти попытки, однако, окончились неудачей; дело ограничилось тем, что философ был принят только племянником Лефорта Петром.

София-Шарлотта не могла по каким-то обстоятельствам сопровождать своего супруга в его поездке в Кенигсберг навстречу царю; но, живо интересуясь всем, что касалось необыкновенного гостя, она поручила тайному советнику, президенту консистории Павлу Фуксу, как мы видели, участнику переговоров с посольством, сообщать ей все подробности о пребывании царя в Кенигсберге. «Я охотно принимаю предложение, которое вы мне делаете, давать мне точные сообщения о путешествии царя, — писала ему курфюрстина от 1 мая, — так как я любопытна, и это у меня общее свойство всех женщин; но мне кажется, что на этот раз любопытство более позволительно, чем в других случаях. В самом деле, это редкий случай узнать неизвестного государя с его посольством; до сих пор это было только в романах. Мне очень жаль будет его не видать, и я хотела бы, чтобы его уговорили проехать здесь, не для того чтобы что-либо видеть, но чтобы показаться, и мы с удовольствием сберегли бы то, что тратят на редких зверей, чтобы использовать его в этом случае». В следующем письме курфюрстина благодарит своего усердного корреспондента за доставленные сведения: «Не могу вам сказать, — пишет она, — какое удовольствие вы мне доставили таким приятным сообщением о царе Московском; предмет действительно редкий: но особенное удовольствие слушать ваш рассказ о нем. Я надеюсь, что вы будете добры доставлять мне дальнейшие новости». «По правде, — читаем в письме ее от 29 мая, — вы берете на себя слишком много труда, описывая мне с такой точностью все, что касается московитов. Я вижу в этом, как и во всем другом, стремление сделать мне удовольствие; верьте с своей стороны, что я не останусь нечувствительна, что я испытываю большую благодарность и что я ничего так не желаю, как выразить вам, насколько искренно я принадлежу к вашим друзьям, и это все не комплимент, но вещь, на которую вы можете рассчитывать. Я надеюсь, что визит царя, может быть, в настоящем немного и неудобный, окажется в будущем очень важным для курфюрста, который воспользуется добрым расположением, какое он в нем находит. Я очень сожалею, что он не прибудет сюда[910] со своим посольством, и хотя я и враг нечистоплотности, однако любопытство одерживает верх. Одиночество, в котором я здесь нахожусь, достаточно велико, чтобы заставить желать новых предметов развлечения».

10 июня курфюрстина пишет: «Я надеюсь, что в случае если нельзя будет отклонить царя от путешествий, которые он намеревается еще предпринять, то, по крайней мере, при путешествии ради безопасности по суше можно будет повидать его в этих местах. Так как, по-видимому, на его намерение посмотреть чужие страны повлияли его любимцы-послы, чтобы не терять его из виду, то они будут желать, чтоб он вернулся домой не иначе, как по окончании их посольства у курфюрста, что было бы очень славным для вас, и те, кто доведет дело до такого конца, как вы намереваетесь, окажут курфюрсту большую услугу. Вы уже в столь многих случаях показали вашу способность, и уменье овладеть настроением варваров будет новым доказательством вашей опытности; с ними нужны совсем иные приемы, чем с другими людьми. Я сужу об этом по тем сообщениям, которые вы были так добры мне дать и за которые я буду вам всегда обязана»[911].

Надежда Софии-Шарлотты увидеть Петра в Берлине не осуществилась. Царь задержался в Пилау, а курфюрстина должна была уехать гостить к матери в Ганновер. Но затем, когда она, живя в Ганновере, узнала, что царь проезжает неподалеку, она приняла все меры, чтобы встретиться с ним. Обе курфюрстины, мать и дочь, поспешно отправились в Коппенбург, замок, принадлежавший герцогу Цельскому, и прибыли туда за несколько часов до приезда царя. Курфюрстин сопровождали герцог Георг-Вильгельм Цельский и три брата Софии-Шарлотты: кронпринц Ганноверский Георг-Людвиг — будущий английский король Георг I, с малолетним сыном и дочерью, принц Макс и принц Эрнст-Август со значительной свитой. Прием царю мог быть организован наскоро; но все же София-Шарлотта захватила с собой своих итальянских певцов.

Царь, опередив посольство, приехал около восьми часов вечера и остановился в деревне Коппенбрюгге в крестьянском доме; посольство остановилось в господском доме, или замке Коппенбург, где находились и курфюрстины. К царю был послан тотчас же камергер Коппенштейн с приглашением на ужин. Но Петр, вероятно узнав о стечении придворных и зрителей, поблагодарил за честь и отказался, и его пришлось в течение не менее часа уговаривать. Наконец он согласился прийти, но с условием, что ужин будет происходить только в тесном семейном кругу без придворных. Так как у подъезда дома, где назначено было свидание, собралась толпа любопытных зрителей, то Петр прошел в дом черным ходом. «И стояли послы в местечке Копенбрыгине, в замке, — описывает это свидание наш „Статейный список“, — и в том замке была и ожидала посольского приезду курфирста Бранденбургского жена княгиня с матерью своею, курфирста Ганноверского женою, и звала