со спокойной совестью создает из коварства, обмана и лжи те принципы, которые позволят ему делать то, что он считает своим долгом по отношению к собратьям.

Источником всего зла был догмат единственно возможного спасения, однако его придерживались твердо и искренне. Торквемада или любой другой инквизитор вполне мог произнести слова, которые вдохновенный поэт вложил в уста Филиппа II:

Кровь и пот еретиков на костре —

Лучшая божья роса для бесплодного поля[257].

И он произнес бы их со спокойной и твердой убежденностью, уверенный в том, что лишь провозглашает очевидную истину, которая может послужить ему руководством к исполнению долга по отношению к людям и Богу. На все, что он делал, можно было найти предписание в Библии. Было ли сожжение на костре правильной смертью для еретиков? Вы увидите, что он отвечал на этот вопрос устами самого Христа. Следует ли конфисковать имущество еретика? Эймерик и Парамо указывают на изгнание Адама и Евы из рая как наследствие их неповиновения – первой из всех ересей – и спрашивают вас, что это, если не конфискация. Следует ли навязывать позорное одеяние приговоренным за меньшую ересь или тем, кто покаялся и примирился с церковью? Парамо ответит вам, что Адам и Ева после своего грехопадения носили шкуры, подразумевая, что это настоящий прецедент позорного санбенито[258]. И так далее: Моисея, Давида, Иоанна Крестителя и самого милосердного Спасителя по мере необходимости заставляют давать основания то для одного, то для другого образа действий, и каждое из этих оснований гротескнее предыдущего, так что вас ошеломляют эти неуклюжие аргументы. Вы перестаете удивляться тому, что переводить Библию было запрещено и что ее изучение тоже было под запретом. Если имеющие богословское образование могли интерпретировать ее столь нелепым образом, то чего добились бы не имевшие образования?

Однако перейдем к рассмотрению кодекса Торквемады.

Статья I

В случае если инквизиторов назначают в епархию, город, деревню или другие местности, где прежде не было инквизиторов, они должны предъявить прелату главной церкви и наместнику области свидетельство своих полномочий, после чего им следует при помощи официального объявления собрать народ и созвать священников. Далее они должны назначить воскресный или праздничный день, когда все должны собраться в соборе или главной церкви на проповедь о вере. Следует устроить так, чтобы эту проповедь читал хороший проповедник или один из инквизиторов – как они сочтут нужным. Цель проповеди – рассказать людям о должности инквизиторов, их полномочиях и намерениях.

По окончании этой службы инквизиторы должны приказать всем верующим христианам выйти вперед и поклясться на кресте и Евангелии служить святой инквизиции и ее посланникам и не чинить им помех, прямых или косвенных, в исполнении их миссии. Эта клятва особо налагается на наместников или иных представителей закона в присутствии нотариуса инквизиторов.

Статья II

По окончании вышеупомянутой службы инквизиторы приказывают зачитать вслух и опубликовать предостережение с порицанием в адрес тех, кто проявляет непокорство или оспаривает власть святой палаты.

Статья III

По окончании вышеупомянутой службы инквизиторы должны опубликовать эдикт, дарующий срок милосердия на 30 или 40 дней (как они сочтут нужным) всем, кто впал в грех ереси или отступничества, соблюдал иудейские или иные обряды, противоречащие христианской религии. Эти люди могут явиться и признаться в своих грехах; их следует уверить в том, что если они сделают это с искренним раскаянием, рассказав все, что им известно или что они смогут вспомнить, не только о своих грехах, но и о грехах других людей, то их примут милосердно.

Они должны подвергнуться спасительному наказанию, но их не следует казнить, подвергать тюремному заключению или конфискации имущества; не следует также налагать на них какие-либо штрафы, если только инквизиторы, рассмотрев качества кающихся и грехи, в которых они признаются, не решат наложить на них какое-либо денежное взыскание.

Учитывая милосердие и сострадание, которое их величества считают подобающим даровать тем, кто примирился с церковью, король и королева приказывают доставить повсюду охранную грамоту с королевской печатью, содержание которой должно быть включено в опубликованный эдикт.

Из условий этой статьи становится ясно, что эдикт милосердия был опубликован по приказу монархов и что, вопреки утверждению Гарсиа Родриго, это не было милосердным разрешением, спонтанно данным инквизицией.

Статья IV

Явившиеся с покаянием должны предоставить свои признания в письменной форме инквизиторам и их писцам, в присутствии двух или трех свидетелей из числа служителей инквизиции или других честных людей.

После получения такого признания инквизиторами с кающихся должна быть в судебном порядке взята клятва, касающаяся не только признания, но и других известных им людей, о которых их могут расспросить. Пусть у них спросят, как давно они вернулись к иудаизму или иным образом грешили против веры и как давно отказались от ложных верований, раскаялись и прекратили соблюдать эти обряды. Далее пусть их расспросят об обстоятельствах поступков, в которых они признались, чтобы инквизиторы могли убедиться, что эти признания правдивы. В особенности пусть расспросят их о том, какие молитвы они читали, где их произносили и с кем обычно собирались, чтобы послушать проповедь закона Моисея.

Статья V

Явившиеся с признанием и ищущие примирения со святой матерью-церковью должны публично отречься от своих заблуждений, и на них следует наложить публичное наказание по выбору инквизиторов, которые должны проявлять милосердие и доброту настолько, насколько это возможно сделать со спокойной совестью.

Инквизиторы никого не должны допускать до тайного покаяния и отречения, за исключением тех случаев, когда грех был настолько тайным, что никто другой не знает и не мог знать о нем, кроме самого исповедавшегося; такой грех все инквизиторы могут прощать и отпускать втайне.

Льоренте пишет, что допуск к тайному покаянию стал для римской курии богатым источником золота, поскольку тысячи людей обращались к папе с предложением тайной исповеди и твердого намерения исправиться при условии тайного отпущения грехов, для которого требовалось папское бреве.

Здесь следует кое-что добавить относительно отречения от ереси. Это было публичное покаяние, которое Эймерик[259] предписывал тем, кто своими речами или поведением попадал под подозрение в ереси – например, уклонялся от таинств святой церкви.

Существовало три степени подозрения, под которое мог попасть человек: легкое, сильное и тяжелое. Требуемое отречение было практически одинаковым во всех трех случаях, однако наказание, налагаемое на отрекающегося, варьировалось в зависимости от степени подозрения. Это отречение должно было осуществляться публично, перед лицом собравшихся в церкви людей. Подозреваемых, как и всех