событий и актуальной политики. В 1883 г. даже социалистическая пропаганда, "написанная в очень ясном стиле", рекомендовала пользоваться диктантом. Что касается жителей сельскохозяйственных районов, то "количество слов, которые они может быть очень ограничена." Газетный стиль был достаточно прост и доступен. Как и в альманахах, при необходимости можно было разобрать непонятные слова, обратившись к контексту или иллюстрациям. Постепенно словарный запас читателей газет увеличивался, и к середине 1860-х годов Пеко, который за 15 лет до этого сетовал на то, что люди не умеют читать, теперь был обеспокоен тем, что они читают не то (опять). "Новые и странные просветители" враждовали со школами, но на самом деле представляли одну и ту же партию - партию модерна. "Le Petit Parisien - это Священное Писание для сельской местности", - заявил один католик в 1913 году". Мы знаем, что версия короля Якова сформировала английский язык. А вот неавторизованные версии, порицаемые церковью и школой, сыграли неосознанную роль в формировании речи французов, а заодно и их сознания.

 

Глава 28. ВЫЖИМАТЬ ИЗ СТАРОГО

 

Звените старое, звените новое, Звените счастливые колокола, по снегу! Год уходит, пусть уходит; Звони в ложное, звони в истинное.

-TENNYSON

 

"Ты уже стар, отец Уильям, - сказал юноша, - и твои волосы стали совсем белыми; И все же вы постоянно стоите на голове... Как вы думаете, в вашем возрасте это правильно?"

-Л. КЭРРОЛЛ

 

"Непрерывность разрушилась", - писал Жюль Мелин о меняющемся мире вокруг него. "Это уже не эволюция, а настоящая революция, которая совершается и идет своим путем". Оглядываясь на те годы, фольклорист Андре Вараньяк утверждал, что Франция последней четверти XIX века пережила настоящий кризис цивилизации). Традиционные аттитюды и традиционные практики рухнули, но они рушились и раньше. После 1880 г. важно было, чтобы на их место не пришли новые, созданные на основе опыта местного сообщества. Распад и отказ от слов, обрядов и моделей поведения вряд ли были чем-то новым. Новым и поразительным, по словам Вараньяка, было отсутствие самодельных заменителей: смерть самой традиции.

Вараньяк был прав. Некоторые французские крестьяне и сегодня сеют в новолуние и обрезают деревья на убывающую луну, но общее утверждение должно быть верно только в общем случае. Конец века ознаменовался повальным разрушением традиционных укладов. Не случайно именно на этот период пришелся всплеск интереса к фольклористике. Серьезные исследования фольклора начались только в 1870 году, а один из великих французских фольклористов Поль Деларю назвал 1879-1914 годы своим золотым веком. Большинство крупных журналов, посвященных этим исследованиям, были основаны в этот период: "Revue celtique" и "Revue des langues romanes" в 1870 году, "Romania" в 1872 году, "Mélusine" в 1877 году. Другие значимые издания жили только в этот период: La Tradition (1887-1907), Revue du tradition-nisme francais et étranger (1898-1914), Revue des trad: tions populaires Поля Себильо (1888-1919), которые жили и умерли вместе с ним.

В 1880-х годах были созданы специальные фольклорные коллекции, которые со временем привели к появлению Музея этнографии и Музея народного искусства и ремесел". Исследования, проведенные Себильо, открыли возможности совершенно новой области. В 1895 году Общество национальной этнографии и народного искусства приступило к изучению не только литературного фольклора, который был, но и народное искусство, предметы и техники. Крестьяне изучались как исчезающая порода, их культура препарировалась, а сентиментальная ценность росла. От Жорж Санд до Мориса Барреса писатели воспевали благородного крестьянина, как в прошлом веке воспевали благородного дикаря. На наборах фотооткрыток появились сцены, которые незадолго до этого едва ли заслуживали внимания: соломенные домики, крестьяне, косящие сено, праздники урожая, крестьяне в национальных костюмах.

Но если все те, кто сожалел об утрате старых традиций и стремился запечатлеть и сохранить память о них, то многие другие радовались их уходу и делали все возможное, чтобы ускорить его. Выступая в Кагоре в 1894 г., сенатор Жан Маке, движущая сила престижной Лиги образования, энергично выразил господствующее мнение: "Пусть каждый умирающий день уносит с собой остатки, обломки умерших убеждений "*. И каждый день уносил, и уж точно каждый год. Уже не сеятель, начинающий работу на своем поле, сначала бросает горсть семян в воздух: "Voild pour Le Bon Dieu", другую - в изгородь: "Voila pour les rats, rates, et ravons", и только потом одну - на землю: "Voici pour moi!". Ни в Пьеркуре, ни в Бланжи-сюр-Бресле, между Дьеппом и Аббе-вилем, человек, чей виноград созрел первым, больше не отдавал гроздь в церковь, чтобы ее вложили в руку Богородицы; не сохранился этот обычай и для первой грозди конопли и льна в окрестностях Киберона. Ближайшие причины были разными - филлоксера в Пьеркуре, политический конфликт в Кибероне, - но глубинные причины были одинаковыми. Обычаи отжили свой век. В Одьерне (Бретань), где на рубеже веков были отменены жестокие, но красочные обряды посвящения в мальчики из хижин, винили "волну чужаков и туристов", но в той же фразе признавалось, что местность "потеряла свою былую сплоченность".

В Луаре исчезло множество обычаев ухаживания и заключения брака. Ухаживание в поле (bergerer, или aller a la bergére) прекратилось, поскольку все меньше девушек выходило пасти овец и скот, и особенно когда поля стали огораживать. От ритуала прятать будущую невесту, которую жених и его друзья должны были разыскать, похитить и красиво отвести в церковь, отказались в Ноайли, когда в 1885 г. девушка задохнулась в шкафу; но этот обычай уже давно прекратился в Сен-Жермен-л'Эспинассе, более крупной и менее изолированной деревне неподалеку, где он, похоже, был отменен еще в 1870 году. Точно так же обстояло дело и с петрадами (стрельбой из пушек), которые были прекращены на свадьбе в Сен-Жермене в 1870 г., но продолжались еще 15 лет в Ноайли. И в Ноайли, и в Сен-Жермене дольше сохранялся более простой и менее неприемлемый для общества свадебный куш: невесте дарили веник, моток или семена для посева как напоминание о ее обязанности трудиться. Эта практика сохранилась до начала ХХ века, когда невесты стали считать ее унизительной. В Босе, где невестам преподносили дистаф прямо в церкви, южная девушка, вышедшая замуж в 1896 г. в семью из Ауно (Эвр-и-Луар), первой отказалась принять его. Некоторые довольно грубые обычаи продержались на удивление долго. Например, сцены couvade, когда отцы ложатся в постель накануне родов, отмечались в Морване еще в 1905 г., но они все больше воспринимались как гротескные".

a

;

Изменение культур, орудий труда и условий также повлияло на обычаи. Вейлы, как мы знаем, исчезли отчасти потому, что люди