могли позволить себе освещать и обогревать собственные дома. Наличные деньги и машины положили конец обычаям натуральной оплаты, как, например, одиннадцатый тюк каждому работнику, занятому сбором урожая. Примерно после 1900 г. мы слышим, что работодатели предпочитали платить за выполненную работу. В Эльзасе, Аубе и других частях Франции, где новобрачных привязывали к плугу в ритуале плодородия и труда, этот обычай исчез с появлением более тяжелых плугов нового образца. В Маконне, где до филлоксеры все возможные участки земли были засажены виноградом, зимой группы крестьян собирали отмершие листья и вереск для использования в качестве подстилки в хлевах; этот обычай, Ja feuillée, был оставлен на рубеже веков, поскольку более сбалансированное земледелие и улучшение транспортной системы сделали доступными более подходящие ма-териалы. Патентованные лекарства и аптекарские товары заменили традиционные травы и средства. Старики в Воклюзе рассказывали Лоуренсу Уайли в 1957 г., что они знали старые средства лечения, но теперь, "когда мы болеем, мы идем к врачу".

С прекращением масштабного выращивания льна и конопли перестали исполняться и связанные с ними песни, а вслед за ними и другие произведения. Пение, питье и танцы, сопровождавшие обмолот зерна, пережили появление механических молотилок (manéges), приводимых в движение волами или лошадьми (около 1880-х гг. в Верхней Бретани), но угасли с распространением в конце 1890-х гг. молотилок с механическим приводом (batteries 2 la mécanique).1° Праздники урожая, некогда повсеместные, исчезли. "Когда все было готово, наступало облегчение, и люди праздновали. Сегодня все делается быстро и с меньшей усталостью". Поэтому больше нет пиров, сопровождающих возвращение последней груженой телеги, нет ликования вокруг последнего снопа пшеницы, нет праздничного букета, преподносимого жене фермера, нет pare-scéye, parsote, gerbaude, raboule.

Вместе с ними были утрачены и навыки, связанные с подобной практикой: как связать сноп пшеницы, как заплести соломенную куклу, которую дарили хозяйке, или соломенный факел, используемый в некоторых церемониях ("заплести его было целым искусством, ни слишком податливым, ни слишком тугим"), как построить из сухого камня или саманной глины, как покрыть крышу соломой. Мужчины освоили незапамятные, привычные, повторяющиеся жесты: копать, сеять, рубить серпом или косой, точить, носить, складывать, молотить - работа, столь же инстинктивная и искусная в своем роде, как и мастеровой труд. Им приходилось осваивать новые жесты, соответствующие новым способам и новым орудиям труда, и отучаться от старых жестов, которые теперь считались неприличными, например, от сплевывания и жевания табака.

На их место пришли новые жесты, новые условности: катание на велосипеде, скручивание сигарет, завод часов или их консультирование. Одевание и раздевание с частотой - это очень недавняя привычка? Еще одна привычка - смотреться в зеркало. Как и умывание, особенно мытье волос. Искусству катания на лыжах горцы научились в 1890-х - начале 1900-х годов. В 1899 году офицер альпийского корпуса подарил священнику Валь д'Изера пару лыж. Вскоре жители окрестных деревень научились делать свои собственные из местной древесины: лиственницы, березы, ясеня. К 1913 году каждая семья, посещавшая воскресную мессу, имела определенный участок церковной стены, где складывала свои лыжи.

Менялись обычаи, вместе с ними менялись и традиции. Появлялись национальные обряды, повторяемость которых делала их традиционными. Некоторые из них, как, например, праздник императора, не успели устояться, другие, как, например, праздник Четырнадцатого июля, живы до сих пор. Менее чем через столетие после 1870 года все гражданские церемонии во Франции носили не местный, а национальный характер. На более частном уровне праздничные обычаи развивались аналогичным образом: белые платья при заключении брака, подарки на Пасху, рождественские елки очень быстро превратились в незапамятные обычаи, хотя в большинстве мест они датируются менее чем столетием назад.'* "Традиции" двадцатого века новее, чем многие думают.

Наиболее известным примером зарождения новой традиции являются церемонии призыва на военную службу. Начавшись, вероятно, с призывных лотерей для службы в ополчении в XVIII веке, призыв в армию приобрел все большее значение в период революционных и имперских войн и вошел в обычай наряду с долгосрочной службой в XIX веке. Термин "призывник" с младенчества использовался для обозначения мужчин, родившихся в один год и, следовательно, связанных между собой особым содружеством ("Он мой призывник" было равнозначно, но сильнее, чем буржуазное "Мы вместе ходили в школу"). Развивались церемонии: сначала, как мы видели, гаданиями, талисманами, деревенским колдовством добивались "хорошего числа", затем шествия, парады, сражения с бандами из других деревень. Когда призывная лотерея закончилась, церемонии продолжились. Призывники продолжали совершать обходы с подарками и тостами, устраивали танцы и застолья. Теперь они шли на медицинское освидетельствование в военкомат или на вокзал. Призыв стал не таким уж тяжким бременем, "хорошая цифра" - не таким уж благословением, но обряды призыва были устоявшимися. Более того, вместо того чтобы умереть вместе со всеобщей воинской повинностью, они дали новые ростки: в них влились консериты - подруги одного возраста.

"Раньше служба в армии длилась так долго, что никто не думал о браке", - заметил в конце века один из жителей Луары. "Теперь призывники ходят к своим призывницам". В старину, - пояснил другой, - в день призывной лотереи призывники выбирали таверну и веселились вместе со своими отцами, мэром и сельским старостой. На призывников никто не обращал внимания. С 1893 года они стали приглашать призывников на танцы". Потребовалось несколько лет, чтобы сознание людей изменилось или идеи распространились; но сокращение срока военной службы, позволившее молодым людям строить брачные планы, сделало новый обычай более естественным, чем старый. Изменение отношения к символам привело и к другим изменениям. Традиционно последние дни свободы призывников включали в себя посещение городского борделя. Они приезжали туда группой, с деревенским флагом в фургоне, и никто не видел ничего плохого в церемонии, приличествующей вступлению в ряды взрослых мужчин. Однако в 1891 г. призывники из Брей-сюр-Сен были остановлены у дверей публичного дома деревенским констеблем, который пригрозил конфисковать флаг, не позволив им это сделать.

его проносить в такое место. В споре победил констебль. Несмотря на сильное недовольство призывников тем, что им приходится, так сказать, срывать свои знамена, флаг и его носитель остались ждать на улице. Национальная символика к этому времени была сильна как никакая другая.

Следует ли в связи с сохранением призывных церемоний и особенно изобретением призывников уточнить утверждение Вараньяка об умирании традиций? Вряд ли, ведь эти обряды появились не далее начала века и сохранялись в основном как удобные поводы для общения. Их сохранение должно напоминать нам о том, что обряды носят функциональный характер. Они служат определенным интересам. Когда эти интересы исчезают или угасают, или люди видят лучший способ их