– Будите супругу, майстер Гессе, – велел он, поднявшись на ноги, и снова потянулся, болезненно поморщившись, когда в пояснице что-то хрустнуло. – Пора двигаться. Пройти нам надо много: хорошо бы до вечера успеть преодолеть Муотаталь[134]; во избежание ненужных встреч я проведу вас по старому мосту, который сейчас почти никем не используется, а он сильно в стороне от основного пути. И совет вам: не прикладывайтесь к фляжке так часто – идти будет тяжелей, да и пополнить запасы воды сможем не раньше, чем через пару часов.

– Благодарю, учту, – кивнул Курт и тоже встал, пытаясь не подать виду, что все тело болезненно ломит от пальцев ног до, казалось, самой макушки.

Боль утихла спустя несколько минут марша – не исчезла совершенно, но отдалилась, а ноющие мышцы втянулись в работу с каким-то нездоровым удовольствием, и по опыту своих мучений в тренировочном лагере Курт уже знал, что, невзирая на это обманчивое ощущение бодрости в теле, назавтра боль будет в прямом смысле адская. Относительно легкий дорожный мешок уже через два-три часа станет оттягивать плечи, точно камень, оружие начнет весить, как хороший бычок, а сапоги будут казаться дубовыми колодками… Как себя будет чувствовать Нессель, он предпочитал не думать. Хотя не исключено, что как раз ведьма-то и останется в куда более приличном состоянии, нежели майстер инквизитор, и впрямь в последние годы более привыкший к седлу, чем к долгому шевелению ногами. Все-таки в чем-то Хауэр прав: тренировками майстер инквизитор в самом деле стал слишком часто пренебрегать …

Озираться по сторонам, любуясь видами, о которых прежде доводилось столько слышать от все того же Хауэра, было затруднительно: Штайнмар вел своих спутников по большей части лесами, и лишь изредка в небольшом просвете можно было разглядеть какую-нибудь далекую вершину, скрытую туманом или облаками. Все остальное время вокруг стеной поднимался лес, под ногами сменяли друг друга звериные тропки, редкие каменистые поляны, какие-то низкие кустарники цеплялись за колени и норовили столпиться и преградить путь непрошибаемой линией обороны; как фельдхауптманну удавалось отыскивать нужное направление, Курт себе не представлял, а спустя еще час пути был готов допустить и в проводнике тоже наличие какого-то ведьмовского чутья.

Нессель приободрилась и даже, кажется, посвежела – то ли впрямь чаемая скорая встреча с дочерью придала ей воодушевления, то ли лес, сменивший, наконец, города и пыльные дороги, каким-то неведомым образом напитал ее силами. Ведьма шагала так же бодро, как и в начале их путешествия, и порой казалось, что дай ей волю – и она оставит далеко позади своего провожатого вместе с майстером инквизитором.

Еще один короткий привал был сделан, когда солнце стало медленно спускаться к поросшим лесами горам: Штайнмар уверенно свернул в сторону, буквально проломившись через плотные кустарниковые заросли, и вывел своих спутников к ручью, из которого все трое пополнили запасы воды и, наконец, напились вволю. Курт и Нессель пили, с трудом удерживаясь от того, чтобы плюхнуться разгоряченными ходьбой телами в ледяную воду; фельдхауптманн пил медленно, мало, сострадающе косясь на обоих и обеспокоенно взглядывая наверх, на неотвратимо уходящее солнце.

Заставить себя отползти от прохладного ручья на сухую землю Курт смог с трудом, в очередной раз с подозрением скосившись на, казалось, все еще полную сил ведьму, и с непривычным чувством легкой зависти подумал о том, что, быть может, и впрямь дело не в таинственных природных эманациях, питающих ее ведьминскую натуру, а в том, что гроза малефиков Молот Ведьм вправду засиделся на городских делах…

– Не расслабляйтесь, – предупредил Штайнмар, когда Курт откинулся спиной к древесному стволу, переводя дыхание. – Несколько минут – и снова трогаемся. До моста недалеко, перейдем его – и остановимся на ночлег. В темноте здесь ходить небезопасно, легко можно остаться без ноги из-за неверного шага, а то и свернуть себе шею.

– Будем готовы в путь, как только скажете, – кивнул Курт и поморщился, когда в мышцах шеи вспыхнул резкий прострел; фельдхауптманн невесело усмехнулся, и Курт, выждав с полминуты, подбодрил: – Говорите, майстер Штайнмар. Вы что-то хотели сказать или спросить, но почему-то передумали.

– Я не хотел бы лезть не в свое дело, – неуверенно отозвался тот, – и не хотел бы сказать, что не верю в рассказанную вами историю о похищенной дочери, но кое-что не вяжется. Пока мы не зашли слишком далеко, пока я все еще могу передумать и отправить вас обратно без риска для ваших жизней, я хотел бы это кое-что уточнить. Ваша супруга сказала, что прошла несколько городов, что она в пути несколько недель… Глядя на нее – верю. Но по вам не скажешь, что эти несколько недель вы шагали вместе с нею.

– Понимаю, – не сразу ответил Курт, переглянувшись с ведьмой. – Не могу сказать, что сам не задал бы подобного вопроса… Primo, Готтер не моя супруга, – вздохнул он. – Secundo, мы с нею не виделись много лет… Откровенно говоря, в последний раз мы встречались до рождения Альты. А если еще откровенней – о существовании дочери мне стало известно, когда Готтер нашла меня и сообщила о похищении. После нашей последней встречи мы расстались… не в самом сильном благорасположении: Готтер была не по нраву моя служба, встречаться со мной снова, как я понял, в ее планы не входило, и, если б не это происшествие, я, боюсь, так и прожил бы жизнь, ничего не узнав.

Фельдхауптманн смерил взглядом майстера инквизитора, покосился на Нессель, с преувеличенным интересом разглядывающую траву у ручья, и понимающе усмехнулся:

– Не любите инквизиторов, Готтер?

Ведьма поджала губы, бросила короткий взгляд на Курта и, с усилием подняв глаза к проводнику, осторожно и нехотя ответила:

– Тогда не любила.

– А сейчас?

– Сейчас передумала.

– Из-за дочери?

Нессель снова молча посмотрела на Курта, покусывая губу и пытаясь подобрать слова, не зная, что можно сказать вслух, а о чем стоит умолчать, и он пояснил:

– Готтер была со мною в Бамберге, майстер Штайнмар. Не в последнюю очередь именно с ее помощью мне удалось предотвратить то, о чем я говорил вам и вашим товарищам на встрече с Его Высочеством; Готтер просто увидела, чем я занимаюсь на самом деле.

Фельдхауптманн помрачнел, пристально глядя на побелевшее лицо Нессель, и осторожно произнес:

– Я вижу, одно лишь воспоминание об упомянутых вами событиях вогнало бедную женщину в бледность…

– Это и понятно: она не привыкла видеть несколько сотен растерзанных трупов за раз, а также идущую по городским улицам потустороннюю тварь, от шагов которой лопается земля и рушатся дома.

– А вы привыкли?

– Я боюсь, наступают времена, майстер Штайнмар, когда всем без исключения лучше начинать привыкать к подобному. Если и впредь Конгрегации придется держать оборону в одиночку, преодолевая сопротивление тех, кого она же и оберегает, – такая привычка пригодится каждому.