Мелвин некоторое время колебался. Нет, пусть все смотрят, как он откажется от подарка.

— Давай.

Графиня разбила обе печати и откинула крышку. На бархатной подушке лежали два выпуклых наруча. В качестве украшения на коже был вытеснен орел с расправленными крыльями. Мелвин не поверил своим глазам. Откуда Эмерелль знает, что он потерял оружие? И, может быть, этот подарок — требование казнить Шандраля?

— Кроме того, королева велела передать тебе, что она будет рада принять тебя при дворе, как только ты свершишь все свои дела.

Мелвин насторожился.

— Таковы были ее слова? Свершу все свои дела?

На губах Кайлеен мелькнул слабый намек на улыбку.

— Это были слова ее посланницы Обилее. Но я думаю, что странствующий рыцарь дословно передала послание королевы. Мне кажется, что ты очень нравишься Обилее. Очевидно, она сумела представить тебя королеве в наилучшем свете.

Мелвин задумчиво рассматривал подарок. До него доходили слухи о том, что Эмерелль умеет видеть будущее. Может быть, в ее приказах все же есть смысл?

Увидев, что Кадлин приближается, Ламби встал. Девушка напряглась и сжала кулаки. Она не позволит ему препятствовать ей! С этим омерзительным стариком она справится, подумала охотница и тут же осознала, что ошибается, ведь от слабости она едва держалась на ногах.

Кадлин хотела увидеть все своими глазами. Она надеялась, что это лишь дурной сон. Она молилась богам, просила дать ей проснуться в маленькой комнатке Бьорна в замке. Почувствовать, что ночь почти закончилась, бесшумно одеться и выскользнуть из комнаты, чтобы дождаться серебряного света на замковой стене.

— Не ходи к нему, — хриплым голосом произнес Ламби.

На лбу у него красовалась окровавленная повязка. Глаза покраснели, отвратительная дыра, заменявшая ему нос, была залеплена слизью. Волосы прядями спадали на плечи. Кольчуга была покрыта засохшей кровью. От герцога воняло потом, дымом и смертью.

— Ты не станешь…

Ламби схватил ее за руки и прижал к себе. Герцог выглядел поразительно старым. Глаза его смотрели неподвижно. Белок пронизывали кровавые прожилки.

— Не ходи к нему! Так будет лучше, девочка. Запомни его таким, каким… — Он запнулся. Слезы бежали по его щекам. — Запомни его таким, каким… — Он снова замолчал. Прижался лицом к ее груди. Плечи его дрожали. Он негромко всхлипывал. — Жаль, что никто не остановил меня. Я… — Он отпустил Кадлин и взглянул ей прямо в глаза. Подбородок его дрожал. Он пытался подыскать слова. — Я должен извиниться перед тобой. Я рад, что у него была ты. Иначе он никогда бы… Ты позволила ему познать любовь. Нельзя уходить к богам, не полюбив.

У девушки уже не осталось слез. Она просто смотрела на старого герцога. Его слова тронули ее, но она была не в силах выказать свои чувства.

— Я никогда не видел его таким счастливым, как в последние луны. Мне жаль, что я… Некоторые мужчины не становятся мудрее даже с возрастом.

Кадлин посмотрела на длинный ряд накрытых одеялами и шкурами тел. Их было так много… Было еще два других туннеля, полных тел, которые принесли с поля боя еще до бури. Кальфа охотница уже нашла.

Она посмотрела на красный шерстяной плащ и вспомнила, как подтрунивала над Бьорном, когда тот пытался зашить дырку с помощью иголки и нитки. Из-под плаща торчали его тяжелые темно-коричневые сапоги. Она всегда шутила, что кроме ног сын герцога зачем-то прячет в них двух дохлых хорьков, потому что воняло от сапог ужасно.

Ламби отошел немного в сторону.

— Не пойми меня неправильно, девочка. Я не запрещаю тебе. Не могу… Ты имеешь такое же право, как и я. Но было бы лучше, если бы ты запомнила его таким, каким знала. Это… Это уже не он. Просто безжизненная оболочка. Он…

— Как он умер?

Ламби тяжело вздохнул.

— Быстро.

Ее взгляд не отпускал его.

— Его конь споткнулся… Мы шли на полном скаку. Тролль упал. Они исчезли под копытами… Все произошло так быстро.

— Наша собственная конница до смерти… — Она не могла говорить. Даже думать об этом не хотела.

— Не повезло. — Старик попытался улыбнуться, может быть, чтобы подбодрить ее. — Я все время говорю себе, что Норгримм хотел видеть его в своей свите. Он был слишком хорош для нас, не так ли? Не боялся. Незадолго до того, как он упал, я бросил на него взгляд. Его лицо сияло. Он радовался битве. Своей первой битве. Своей… — Ламби беспомощно посмотрел на Кадлин. Казалось, он чего-то ждал от нее, но девушка не понимала чего.

— Я слышал, что твой отец тоже…

Она кивнула. Об этом сейчас говорить не хотелось. Она вообще не хотела говорить. Ей хотелось… Не осталось ничего, чего бы ей хотелось. Еще вчера жизнь была Полна. А сейчас она жалела, что этот проклятый эльф снял ее с отвесного уступа. Ей хотелось уйти в чертоги Норгримма вместе с остальными. Раньше она неделями ходила одна по лесам и никогда не чувствовала себя одинокой. Всегда был Кальф. Сильный, дружелюбный. Она никогда не думала, что вернется в их дом у озера, в потайной долине, и не найдет там его. Нет, она больше не сможет пойти туда…

И Бьорн… Он так боролся за жизнь, когда его ранил снежный лев. А когда был еще совсем слаб, чтобы подняться с постели, он рассказывал ей о своих планах. Они решили бежать в Альвенмарк, если Ламби будет слишком досаждать им. И Сильвина твердо обещала помочь. Кадлин вспоминала тот чудесный день, когда они любили друг друга впервые. Бьорн хотел этого, несмотря на то что раны его еще не зажили. Сначала он стонал от боли, а затем от наслаждения. Он был так полон жизни! Когда он очнулся в пещере тролля, первые слова его были шутками. Кадлин снова поглядела на тело, лежащее под красным шерстяным плащом.

— Не ходи, девочка, — прошептал Ламби. — Запомни его таким, каким любила, — снова повторил он. — Поверь старику, который… которому уже часто доводилось прощаться.

Она тяжело вздохнула.

— Как… — Девушка не смогла произнести этого. Попыталась снова, но голос отказался служить ей.

Ламби понял и без слов.

— Будет погребальный костер, как только уляжется буря.

Кадлин кивнула. Герцог посмотрел на нее. Чего он ждет?

Прощения? Нечего здесь прощать. Они ничего не должны друг другу. Она не знала, что еще сказать. Но чувствовала, что ему что-то нужно. Опора в горе. Но она не может ею быть!

Кадлин на миг коснулась плеча герцога, а затем ушла. Она боялась, что ей будет больно оттого, что она не попрощалась с Бьорном. В то же время она не смогла бы вынести того, что его лицо так же изуродовано, как лицо его отца.

Девушка бесцельно бродила по темным переходам огромной крепости троллей. В некоторых местах в стены замка были вставлены странные камни, испускавшие бледный свет. Все здесь было слишком большим. Высокие коридоры, широкие залы… Куда ни поверни, повсюду тебе напоминали, что это место не создано для людей. «Нам нельзя было приходить сюда, — печально подумала Кадлин. — Что принесла им эта война?»